Виктор Исьемини: Предчувствие весны

— Привет, Коль! Можно два слова тебе?..

Стражник нахмурился и, бросив своим: «Давайте к воротам, я сейчас догоню!» — обернулся к Хромому.

— Ну, чего тебе? Говори скорей, видишь — я на службе.

— А я как раз по служебному делу. Коль, загляни ко мне, сделай милость. Хочешь, сейчас, а хочешь, на обратном пути.

Меняла говорил спокойно, но настойчиво. Лысый подумал и кивнул:

— Ладно.

В лавке Хромой сразу приступил к делу:

— Не беспокойся, я тебя не задержу. Завтра — тот самый день, когда я выведу из города обоз. Несколько повозок и десяток людей. Я тоже еду. Мы уговаривались, что нас пропустят без досмотра, помнишь?

— Сделаем, — нехотя буркнул сержант.

— Коль, для меня это важно.

— Да что ж там такое?

— Обещал же, расскажу, если вернусь живым. Ну, если мы порешили насчет завтра, то у меня все.

Лысый уже не делал вид, что торопится.

— Все, говоришь?

— Да, если ты не хочешь потолковать о Жабе и Рыбаке.

— Тише ты! — неожиданно всполошился Токит. — Тише говори!

Хромой не впервые подумал, насколько удобней и безопасней иметь дело с теми разбойниками, что носят лохмотья, а не кольчуги. У тех побольше и честности, и отваги.

— Не беспокойся, в этой лавке ты под моей защитой, — важно промолвил меняла, но послушно стал говорить тише. — Что, надоела вся эта история? Хочешь закончить?

— По-моему, пора. Твой приятель сухой. Я хочу сказать — выжат досуха.

— Хорошо, тогда слушай, как это все закончить. Я тоже кое-что слыхал… насчет Раша, — меняла постарался напустить на себя таинственный и многозначительный вид. — Он очень зол, особенно из-за золота. Все-таки в наше неспокойное время золото — единственная незыблемая ценность. Хотя, если вдуматься — что в нем? Металл… Однако Раш не задумывается, он очень убивается, говорят из-за золота.

— Ты знаешь об этом… — Лысый поскучнел. — Когда завяжем, я пересчитаю, кому сколько причитается… и уж тогда окончательно…

— Коль, ты не понял. Я не в претензии, я же тебе сказал: меня устроит столько, сколько ты сочтешь нужным выделить на мою долю. Ты только завтра не подведи.

Лысый, похоже, смутился, во всяком случае, он буркнул:

— Ты хороший друг, Хромой. Но я тебе еще подкину монет, не сомневайся.

— Спасибо, Коль, ты тоже хороший друг. Так вот, я кое-что знаю. Лучше всего провернуть последнее дельце послезавтра или через два дня. Только не спрашивай меня, почему! Это не моя тайна.

— Ну… Я уж вовсе не думал ни о каких дельцах… Раш вконец рассвирепел, страшно к нему лезть.

— Послушай меня и решишь после этого, делать последний заход или нет, — терпеливо повторил Хромой, — в конце концов, ты можешь сработать в открытую, хлопнуть точку Рыбака как стражник, конфисковать, что найдется, и сдать в казну.

— Можно и так, конечно… да под конец твой приятель сдал очень сладкое местечко… Жалко упускать…

Стражник оттянул воротник и повертел головой, будто ему стало жарко. Он и боялся Рыбака, и хотел накрыть последнее из названных Жабой «местечек». И еще ему очень хотелось услышать хоть что-то ободряющее. Жадность в его душе уже одолевала трусость, но Лысому хотелось получить ну хоть какое-нибудь обоснование собственной алчности. Хоть что-то, что оправдает пренебрежение осторожностью.

— Сладкое местечко? — повторил Хромой. — Это уж как ты решишь. Мой совет таков: пару дней откармливай Жабу, отпаивай, хоть бы и вином с Архипелага. Но, когда ты пойдешь за сладким, возьми Жабу с собой — и он при этом должен казаться здоровеньким и сытеньким. В общем, прихвати его с собой и оставь его там, на месте.

— Как это?

— А так. Будто он и был налетчиком. Будто тайно возвратился и стал мстить Рыбаку, но при последнем дельце спалился. Если там сторож — будто сторож его уделал. Понимаешь? Это будет последнее дело, после смерти Жабы все прекратится — и Рыбак решит, что Жаба стоял за всеми налетами, а если Жаба сдох, то и бояться нечего. Рыбак успокоится, все стихнет. Но сделать это нужно через два дня.

Сержант, выслушав план менялы, изменился в лице, даже вспотел и стащил каску с теплым подшлемником, чтоб утереть лысину.

— Да почему ж через два-то?

— Коль, ради нашей дружбы — не спрашивай! Тебе нравится моя задумка?

— Еще бы, Хромой… Задумка, что надо… Ну, ладно, я пойду. Служба!

— Но завтра ты?..

— Буду в воротах с рассветом, не сомневайся!

Когда дверь за стражником захлопнулась, меняла сел и тоже утер потный лоб. Кажется, Лысый согласился с датой — два дня, два дня… То есть последний налет состоится, когда Хромого не будет в городе. И не случится такого, что милый друг Коль Токит надумает оставить на месте преступления не один труп, а два — Жабы и некоего менялы… Милый друг совсем не глуп — пусть у него не слишком богатое воображение, но, если ему дать хорошую идею, он вполне способен ее развить.