айронмайденовский: Фанфик Прорицание Эйвери

Эйвери молчал, не желая выставлять себя ещё большим идиотом. Однако Крэбб, более мягкий по характеру, чем его товарищ, понял терзания своего сообщника.

— За этот ритуал ничего не будет, его нет в реестре запрещённых, я смотрел. Максимум, что с нами могут сделать, — снять по пятьдесят баллов с каждого.

Сто пятьдесят баллов — это было много. За одну их ошибку весь следующий семестр Слизерин должен будет трудиться не покладая рук. И, разумеется, в стенах факультета кара будет страшнее, чем снятые баллы.

— Хорошо, а что требуется от меня? — уточнил Эйвери, не желая больше тянуть кота за хвост. Сегодня утром, когда Крэбб и Нотт отловили его после завтрака, он услышал только хвалебные оды в честь своих познаний в Древних Рунах.

— У нас есть описание ритуала, — сказал Крэбб, в то время как Нотт отвернулся и снова принялся наблюдать за неуклюжими потугами Пьюси привлечь внимание Кэрроу. — Но нет описания символов, которые нужно нанести вне пентаграммы. Древние знали их наизусть и потому не сочли нужным записать. Но мы их не знаем. Твоя задача — определить, что это за символы.

— Хорошо, — сказал Эйвери. Ему было не по себе, но знакомый предмет успокоил его. — Там хотя бы есть упоминание о смысле этих символов? Ещё мне нужно описание похожих ритуалов, где внешние знаки упомянуты. Я сравню их и попробую вычислить нужные.

Крэбб и Нотт переглянулись, как будто что-то безмолвно решая.

— Будут, — коротко ответил Крэбб. — Встречаемся завтра в библиотеке после уроков.

— Хорошо, — повторил Эйвери. Другого ему ничего не оставалось: он знал, что Обливиэйт, наложенный незрелым магом, может вызвать необратимые повреждения памяти. А она ему ещё была нужна, хотя бы для того, чтобы закончить курсовую по Древним Рунам.

Когда семикурсники, не прощаясь, ушли в спальню, Эйдан обернулся и тоже посмотрел на диван в другом конце гостиной: отчаявшаяся Пьюси сидела к Кэрроу спиной.

16 декабря 1972 года

В библиотеке его встретил один только Нотт, кивком головы велел присесть за отдалённый стол, надёжно укрытый за стеллажами от посторонних глаз. Эйвери подчинился, стараясь не показывать, что ему жутковато. Одно дело — в гостиной, где полно народа, а другое — здесь, в укромном уголке, наедине с угрюмым старшекурсником. Эйдан уже на полном серьёзе подумал, что Обливиэйт — дело уже решённое.

— Не дёргайся, — лениво произнёс Нотт, доставая палочку. Он окружил их стол Заглушающим заклятием и положил перед Эйвери учебник по Древним Рунам за пятый курс. К счастью, Эйдан не успел ляпнуть глупость, сообразив, в чём дело. Как он и ожидал, внутри книга не имела с учебником ничего общего, и Эйвери догадался, что держит в руках фамильную собственность кого-то из двоих семикурсников.

— Семьдесят вторая страница, — подсказал Нотт, глядя в сторону. — Ритуалы по вызову демонов для мелких нужд.

Только сейчас Эйвери понял, что именно эта привычка смотреть куда-то вбок и нервировала его в компаньоне. Ведь не было сомнений, что Нотт видит каждое его движение.

Эйдан открыл указанную страницу и углубился в изучение ритуалов. Он сразу же понял, что для защиты от слабого духа нужен всего один круг символов вне пентаграммы, но о каких символах шла речь?

Через некоторое время юный рунист достал из сумки перо и пергамент, а Нотт услужливо подвинул ему свою чернильницу, зорко следя, чтобы ни одна капля чернил не попала на драгоценные страницы книги. Он спокойно смотрел то по сторонам, то на пишущего сообщника, но это было спокойствие выжидающей в засаде змеи. Под его взглядом Эйвери ставил на пергамент кляксы, не смог сразу начертить пентаграмму и под конец перепутал Вуньо и Райдо.

Потом он задумался и отвлёкся: мимо их стола прошмыгнул какой-то младшекурсник со стопкой книг в руках, такой огромной, что ему приходилось придерживать её подбородком. Тут же Эйвери заметил ещё двух, которые внимательно наблюдали за первым мальчишкой из-за стеллажа и о чём-то перешёптывались.

— Вы двое, живо сюда, — приказал Нотт, сбрасывая Муффлиато. Те подошли, глядя исподлобья. То, как вызывающе они держались при старосте, Эйвери не понравилось, и Нотту тоже.

— В библиотеке положено заниматься, а не выслеживать, — произнёс Нотт. — Где галстуки? Почему рубашки навыпуск?

Эйвери благоговейно молчал, глядя на Нотта, и чернила капали у него с пера. Этим летом он до последнего надеялся, что станет старостой, однако счастье почему-то привалило Долохову, который встретил друга на вокзале диким гоготом превосходства.