Филип Пулман: Однажды на севере

— О, я хотел бы послушать — торопливо сказал Ли; — я чрезвычайно неравнодушен к хорошей поэзии. Но, возможно, в другой раз. Расскажите мне о медведях, которых я видел на улицах.

— Бродяги, как я говорю. Многие из них мусорщики и алкоголики. Все они очень неприятные типы. Они крадут, они пьют, они лгут и мошенничают…

— Они лгут?

— Можете мне поверить…

— Вы подразумеваете, что они говорят?

— О, да. Вы не знали? Они были квалифицированными мастерами, они могли сделать из металла всё что угодно, но только не это поколение. Все, что им можно доверить теперь — это грубая сварка и прочая черновая работа. Броня, которую они сейчас делают груба, уродлива…

— Броня?

— В пределах города, естественно, им запрещено ею пользоваться. Они делают её по частям в течение юности. К тому времени, когда медведь вырастает, у него есть полный комплект. Но, как я уже говорил, это грубое никчемное барахло, совсем не похожее на то, что их предки делали раньше. Фактически, в настоящее время они просто паразиты, отбросы умирающей расы, и было бы лучше для всех нас, если бы…

Он не закончил предложение, поскольку в этот момент терпение бармена лопнуло, и он выскочил из-за стойки с тяжелой палкой в руке. Предупрежденный людьми вокруг, рыжеволосый голландец встал и, пошатываясь, попытался повернуться, его лицо было бледно красного цвета, глаза сверкнули и он замахнулся, но бармен поднял свою палку и был готов убить капитана, когда вмешался Ли.

Он вскочил между мужчинами, схватил голландца за запястья и сказал:

— Теперь, господин бармен, вам не нужно бить пьяного человека; есть лучший способ разрешить эту проблему. Пойдем, капитан, выйдем на свежий воздух. Это место плохо влияет на цвет твоего лица.

— Что вы, черт возьми, делаете? — закричал бармен.

— Да ведь я — ангел-хранитель капитана. Вы все еще хотите испробовать эту палку в деле?

— Да я разнесу твою проклятую голову на куски!

Ли отпустил запястья голландца и повернулся лицом к бармену.

— Попытайтесь и увидите, что будет, — сказал он.

В баре стояла мертвая тишина, все замерли. Даже капитан только мигал и расплывчато смотрел на небольшой тупик перед ним. Ли был абсолютно готов к драке, и бармен видел это; через несколько мгновений он опустил палку и угрюмо буркнул:

— Ты тоже. Убирайся.

— Это все, чего мы хотели, — сказал Ли. — Теперь посторонитесь.

Он взял руку моряка и повел его через переполненный бар. Как только дверь за ними захлопнулась, Ли услышал выкрик бармена:

— И не возвращайся!

Капитан покачнулся и прислонился к стене, затем моргнул и пристально взглянул на Ли.

— Кто ты? — спросил он — Нет, мне все равно. Иди к черту.

Он заковылял прочь. Ли посмотрел ему вслед и почесал в затылке.

— Мы здесь даже часа не пробыли, — сказала Эстер, — а нас уже выгнали из бара.

— Да, еще один успешный день. Но черт возьми, Эстер, нельзя бить пьяного человека палкой!

— Надо найти постель, Ли. Сохраняй спокойствие. Не говори ни с кем. Думай позитивно. Держись подальше от неприятностей.

— Хорошая идея, — сказал Ли.

Недолгая прогулка по тёмным улицам Нью Оденсе привела аэронавта к старому пансиону около порта. Он заплатил владелице за недельное проживание и питание и положил сумку на кровать, прежде чем уйти на поиски подработки.

С моря дул прохладный свежий ветер, и Ли застегнул пальто и поправил шляпу, прежде чем вышел из переулка перед самым портом. Он увидел череду магазинов, обращенных к морю — лодочная, магазин одежды, несколько мрачных баров и небольшой кирпичный офис местного Управления таможни и доходов с развевающимся над крышей красно-белым флагом. От каждого конца этой набережной причал вытягивался вперед, образуя длинную защищенную гавань примерно в сто пятьдесят ярдов длиной. В дальнем конце, на небольшом мысе, возвышался маяк.

Ли смотрел на лодки в гавани, подводя для себя некоторые итоги. Для города, поглощенного нефтяной лихорадкой он не выглядел излишне оживленным. Справа на пристани пришвартовался угольный танкер, он глубоко опустился в воду, видимо, потому, что еще не был разгружен; и только кран с той же стороны, напоминавший огромную паровую машину, работал над установкой новой грот-мачты на корабле. На корабле столпилось большое количество мужчин, гораздо большее, чем то, которое требовалось для смены мачты, и каждый считал своим долгом высказать свою точку зрения. Казалось, что уголь будет разгружен не ранее, чем завтра.