Филип Пулман - Однажды на севере

— Понятно. И сколько вы заплатите?

— Вы попали прямо в точку, мой друг. Позвольте мне предложить…

Но прежде чем Ли смог услышать то, что Поляков собирался предложить, Эстер судорожно ударила его в грудь и сказала: "Ли!"

Ли сразу же понял, что она имела в виду, он уже смотрел в ту же точку: за Полякова на высокого худощавого мужчину, отдыхавшего около камина, руки его были сложены, одна ноги опиралась ступней на стену позади. Он курил трубку, а его деймон, гремучая змея, обернулся вокруг шеи и свернулся в свободный узел. Выражение его лица было абсолютно недоступно, но черные глаза смотрели прямо на Ли.

— Я вижу, вы уже нашли подходящего человека, — сказал Ли.

Поляков бросил взгляд через плечо.

— Вы знаете мистера Мортона? — удивился он.

— Только его репутацию.

— Позвольте мне представить вас. Мистер Мортон! Подходите, если хотите.

Мужчина оторвал свою длинную физиономию от стены и медленно побрел по комнате, не доставая трубку изо рта. Он был одет довольно изящно: черное пальто, узкие брюки, высокие сапоги. Ли мог видеть очертания оружия на бедрах.

— Мистер Мортон, это — наш новый партнер, мистер Ли Скорсби. Мистер Скорсби, мистер Пьер Мортон.

— Ну, мистер Поляков, — сказал Ли, игнорируя Мортона, — Я думаю, что вы забегаете вперед. Я передумал. Никакие деньги не смогут заставить меня связаться с подобным мужчиной.

— Как вас зовут? — спросил Мортон у Ли. — Я не расслышал.

Его голос был глубок и тих. Его деймон-змея поднял подобную драгоценному камню голову и пристально смотрел на Эстер. Ли погладил Эстер большим пальцем и снова пристально взглянул на Мортона.

— Скорсби — мое имя. И всегда было. Тем не менее, когда я видел вас в прошлый раз, вас не звали Мортоном. Вы использовали имя МакКонвилл.

— Я никогда не видел вас прежде.

— Это значит лишь то, что у меня более острое зрение, чем у вас. И лучше бы вам не забывать об этом.

К этому времени все голоса в комнате затихли, а лица повернулись к мужчинам. Напряженность между ними заставила всех остальных замолчать, и даже Поляков держался как-то неуверенно, его взгляд метался от одного мужчины к другому, как будто он искал способ вернуть так внезапно ушедшее лидерство.

Ольга прервала неловкое молчание первой. Она ела маленький пирог и ничего не заметила. Вытерев губы, она спросила так громко, как будто все остальные еще говорили:

— В вашей стране водятся медведи, мистер Мортон?

Мортон-МакКонвилл, наконец, моргнул и повернулся к ней лицом. Его демон продолжал пристально смотреть на Эстер.

— Медведи? — ответил он. — Да, я полагаю, что водятся, мисс.

— Печально, — сказала она с детской дрожью в голосе. — Папа пытается избавиться от всех медведей.

Поляков пожал плечами по одному, как боксер, ослабляющий свои мускулы, и сделал шаг вперед, чтобы противостоять Ли непосредственно.

— Я думаю, вам лучше уйти, Скорсби, — сказал он.

— Уже в пути, Сенатор. Счастливо оставаться.

— Не называйте меня так!

— О, прошу прощения. Когда я вижу самодовольного хвастуна, я, естественно, предполагаю, что он — Сенатор. Легко сделать ошибку. Доброй ночи, мисс.

Ольга к этому времени поняла, что атмосфера изменилась, и ее прекрасное тусклое лицо обращалось к Ли, к её отцу, затем к Мортону и снова к Ли. Никто кроме Скорсби не обратил на это внимания, а он с сожалением улыбнулся и отвернулся. Но лицо Поляковой не было последним, на которое Ли обратил внимание в этой комнате, как и лицо Мортона. Последним было лицо притаившегося на краю толпы Оскара Сигурдссона, поэта и журналиста, и оно ярко выражало волнение и ожидание.

— Таким образом, мы решили, на чьей стороне? — спросила Эстер, когда они вошли небольшую холодную спальню в пансионе.

— Черт, Эстер, — сказал Ли, бросая свою шляпу в угол комнаты, — почему я не могу держать рот на замке?

— У тебя не было выбора. Тот ублюдок точно знал, где мы видели его прежде.

— Ты так считаешь?

— Без сомнения.

Ли снял ботинки и вынул револьвер из кобуры на поясе. Он попытался покрутить барабан, но для этого требовалось приложить слишком большие усилия, и аэронавт лишь с раздражением покачал головой: у него не было никакой смазки. За исключением молотка, Ли не использовал оружие с той самой дождливой ночи, и проклятая вещь стала ржаветь. Сейчас аэронавт находился на острове, который вонял всеми мыслимыми видами масла, но у него не было ни капли, чтобы смазать револьвер.