Сергей Криворотов - Место под звёздами

– Вот уже нормально. Так и держите…

Старик почувствовал гордость. Да, другие могли ему позавидовать. Свершённого им хватило бы на троих! Нет, всё было не зря. Но вот теперь сидеть под опекой в четырёх стенах и беспомощно наблюдать за происходящим! Это просто невыносимо! Он не на шутку рассердился. Вот что значит старость — становишься таким раздражительным, даже собственные мысли уже выводят из себя. А раньше бывало… Ничто и никто не могло заставить его утратить контроль над собой и своими эмоциями. Например, во время того полёта на борту «Юрия Гагарина» он и учёный из Оксфорда часто спорили над доской с магнитными шахматами в часы отдыха. Космонавт Евросоюза был хороший парень, но слишком упёртый и пессимистичный. Он не верил даже в то, что сотрудничество в космосе под эгидой ООН придаст толчок развитию земных технологий. Может быть, его фамилия Дарк — по-русски «тёмный» или «мрачный» — и предопределяла его взгляды.

Как часто бывает у людей его возраста, старик весь ушёл в воспоминания, начисто забыв о недавних сомнениях по поводу виденного. Окружающее перестало для него существовать. Он по-прежнему смотрел в открытое окно, но не видел больше ни стартующих ракетопланов, ни космодрома. На какое-то время он ощутил себя опять молодым космонавтом Петром Буровым, спорящим с микробиологом Джонатаном Дарком.

— Все эти исследования, включая нашу экспедицию, ценны только с познавательной стороны, — говорил англичанин, переставляя фигуру на шахматной доске. — Какая от них реальная отдача, по большому счёту? У человечества нет перспектив. Наша планетка в любой момент может полететь в тартарары. Не исключены угроза войны, столкновение с метеоритом, истощение ресурсов, загрязнение среды и даже смертельная пандемия. Да мало ли что такого, о чём мы ещё и понятия не имеем!

— А для чего нам дан разум? Я думаю, человечество найдёт выход, преодолеет эти проблемы и расселится среди звёзд, — запальчиво возражал Пётр…

— Да ему просто не хватит времени. Пусть даже войны, метеорита и прочего не будет, но ведь жизнь каждой популяции изначально ограничена…

— Если ты имеешь в виду человечество, то этого никак нельзя утверждать. То, что мы до сих пор не нашли следов инопланетного разума, ничего не доказывает. Мы не знаем о сроках жизни таких цивилизаций, как наша.

— Хорошо. Я — микробиолог и приведу аналогию, близкую мне. Возьмём колонию бактерий в чашке Петри. Её развитие происходит по четырём фазам. В периоде юности идёт приспособление к условиям среды, и количественный рост незначителен. Затем в ходе эволюции появляются формы, наиболее целесообразные для данных условий. Начиная со второго периода роста количество клеток лавинообразно увеличивается. Затем наступает равновесие между скоростями размножения и отмирания, то есть период зрелости. И наконец, финиш — старение и смерть колонии, когда клетки не успевают воспроизводиться, а потери необратимы. Представь теперь, что Земля — это огромная чашка Петри. Разве человечество развивается не схоже?

— Но, если считать по-твоему, то сейчас мы переживаем только вторую стадию?

— Да, и близки к третьей. Природных ресурсов хватит на несколько десятилетий, и это в лучшем случае. О тотальном загрязнении не мне тебе говорить. Свойства среды обитания становятся всё неблагоприятнее для людей.

— Но человек разумен, и этим он выше любого животного, не говоря о твоих одноклеточных. К человечеству нельзя подходить с теми же мерками… — не так уверенно пробовал протестовать Пётр.

— А почему ты так уверен в том, что бактерии неразумны? Не допускаешь даже мысли, что они могут обладать разумом? Взять хотя бы Муравьёв. По отношению к простейшим это довольно крупная форма. И то учёные до сих пор не пришли к окончательному решению, можно ли бесповоротно считать муравьев разумными, или нет. Так как же можно утверждать что-то о микроскопических формах жизни? Тем более что мы изучаем, как правило, лишь патогенные бактерии, которые могут нанести нам вред. Почему же нельзя допустить теоретически, в виде гипотезы, что есть разумные виды микроорганизмов? А если такие действительно существуют, то мы просто технически не можем увидеть материальные следы их деятельности и установить с ними контакт. Потому что их разум будет иметь совершенно иную основу, чем наша. Чашка Петри была бы для них своеобразной двумерной планетой, ограниченной совершенно отличной неблагоприятной для них средой. Чтобы попасть на другую планету, им надо было бы совершить переход через трёхмерное внешнее пространство. А вдруг, — Дарк перегнулся через шахматную доску и, жутко вытаращив глаза, сказал — нас тоже выращивают для изучения какие-то сверхмакроорганизмы на своей гигантской чашке Петри — Земле?