Сергей Криворотов - Ромео может не успеть

Дни складываются в недели, переходя в месяцы с невообразимой скоростью, будто кто-то ненормальный безостановочно крутит педали велосипеда времени. Обозначения годов неуловимо меняются, как цифры на счётчике такси, глазом моргнуть не успеешь, а новый год оказывается старым, очередной незаметно подходит, едва ли не подкрадывается исподтишка, чтобы побыстрее оттереть предыдущего прочь в никуда. Оглянешься назад, а там почти ничего уже не разобрать, частности и детали событий размываются в непрозрачной дымке воспоминаний, то ли подлинных, то ли ложных. Становится непонятно: происходило именно так или этак? Истины прошлого не воскресить: некогда объёмная картина давно разбилась на плоские фрагменты, да и от них уцелели только осколки.

Пригнали диковинные никогда пятилетним мальчишкой не виданные экскаваторы для рытья котлована, эти огромные механизмы казались ему одушевлёнными, двигающимися сами по себе в настойчивом упорстве выгрызания почвы, а вовсе не управляемыми сидящими в кабинах людьми. Что-то было в них напоминающее оживших драконов с картинок японских или китайских народных сказок. Правда, китайские выглядели несколько добрее, но тоже были драконами, а дракон есть дракон, как его не нарисуй, и добрым он быть не может. Но тогда Саша этого ещё не понимал. О доисторических динозаврах, могущих прийти на ум при виде рычащих чудищ, ему стало известно только в школе. Потом с гулким грохотом забивались сваи под фундамент. Пыхающие синими клубами самосвалы один за другим подвозили щебёнку, гравий, песок, кирпичи… Словом, дом в четыре этажа в центре областного города вырос на глазах по желанию руководящей силы, как в сказке, не по дням, а по часам. С декоративными вазами для цветов на фронтоне, с боковой прямоугольной башенкой на крыше, увенчанной шпилем, на котором явно не хватало какой-нибудь эмблемы или простого флюгера – вычурный изыск послевоенной архитектуры, отражение ещё предшествующих ей построек мирного времени.

Главным новосёлом сказочного теремка стал первый секретарь обкома партии, живший и до того в недоступных прочим условиях. Тот прежний номенклатурный дом возводили пленные немцы ещё в конце сороковых. А это новое здание создавалось уже как символ иной эпохи для страны, стоявшей на пороге космоса, но ещё не познавшей вкуса достижений зодчества из стекла и бетона. Сквер с недавно убранной статуей вождя всех времён и народов покрылся усыпанными измельчённым кирпичом дорожками и аккуратными газонами с одуванчиковыми соцветиями, будто и не было здесь никогда пугающего мелкую ребятню посеребрённого истукана.

Иногда бабушка приводила Сашеньку сюда. После двух побегов из детского сада она категорически выступила против родительского произвола, присоединив к своим хозяйственным обязанностям по дому воспитание внука, которым, впрочем, и без того немало занималась до сих пор.

Вот тогда-то он с ней и познакомился. Надо сказать, были и другие дети их возраста, мальчишки и девчонки, приходившие сюда со своими бабушками, которые нашли возможность не отдавать свои чада ни в детский сад, ни жестокому и непредсказуемому воспитателю – улице.

Однако чаще случалось так, что им приходилось оставаться вдвоём в то время, как их бабушки вели доверительные беседы или что-то вязали, сидя рядом на лавочке. Когда они оказывались наедине, им ни разу не стало скучно вместе. Никогда они не ссорились, не дрались между собой, как это часто случалось с прочими сверстниками.

Ему сразу понравилась её компания, проводимое в играх время пролетало приятно и незаметно. В отличие от многих ровесниц она не оказалась ни задавакой, ни плаксой. Звали её Юля, но и напрашивающаяся в рифму дразнилка ей совершенно не подходила, нет, капризулей она тоже определённо не была. Всего два раза Саша смог заметить в глазах терпеливой девочки беззвучные слёзы боли от ушиба или падения, да и те быстро высохли. Иссиня-чёрные волосы, обычно старательно заплетённые в косу, большие, всегда полные любопытства миндалевидные глаза на смуглом личике, если бы чуть выше переносицы ей прилепить мушку, она вполне сошла бы за индианку, виденную им в кино, только кожа её выглядела светлее, и одевалась Юля не так, как они – обычно короткий до загорелых расцарапанных коленок чистенький светлый сарафанчик с незатейливым рисунком, иногда в летнюю жару дополняемый сверху панамкой…