famlia - Sing For Me, Cry For Me

- Как нехорошо. Ты должен научиться быть более вежливым, Гарри. Я не позволю тебе витать где-то в облаках, пока ты здесь, рядом со мной. Так что я бы посоветовал тебе вести себя более послушно, если не хочешь, чтобы последствия оказались ещё более серьёзными. Надеюсь, теперь тебе всё понятно?

Люциус ожидал ответа и Гарри понимал, что наилучшим будет сказать, что ситуация для него ясна, как погожий летний день, но, к сожалению, его язык никогда не был особо дружен с его разумом. Именно поэтому он выдал нечто абсолютно противоположное, пытаясь при этом казаться столь же невозмутимым, как и сам Люциус:

- Нет.

Люциус приподнял свою элегантно изогнутую аристократическую бровь.

- Нет?

Вопрос прозвучал удивительно спокойно, но от этого он казался ещё более пугающим. Гарри вовсе не хотелось доводить до бешенства этого опасного тёмного мага: он рассчитывал попытаться растянуть это подобие мирных переговоров на как можно долгий срок. В нём всё ещё теплилась робкая надежда, что у него появится шанс вырваться отсюда невредимым. «Что, кстати, совершенно нелепо», - начала спорить с ним рациональная часть его разума. - «У тебя даже палочки нет. Снейп, проклятый ублюдок, забрал её с собой; бросил тебя здесь, где-то в мрачных глубинах своих любимых подземелий, совершенно одинокого и беззащитного». Так что он решил несколько подправить свой более ранний, довольно опрометчивый ответ.

- Нет, пожалуйста. Просто позвольте мне уйти. Мистер Малфой, пожалуйста.

В его глазах застыла мольба; его голос звучал умоляюще; всё его тело взывало к мужчине в безмолвной просьбе позволить ему уйти. Но для Люциуса возможность видеть и слышать Гарри таким: униженно молящим его о снисхождении, лишь ещё сильнее распалила и без того взбудораженные чувства, что делало задачу юношу по собственному спасению уже практически невозможной.

Люциус подавил зарождающийся в горле стон и ответил:

- Ты ведь даже не представляешь, как ты прекрасен, когда так умоляюще смотришь на меня, верно, Гарри? - хрипло проговорил Люциус, скользя большим пальцем по лицу Гарри вниз, к щекам, на которых ярким пурпуром сияли следы от его пощёчин. Он слегка надавил на место удара, заставив Гарри непроизвольно зашипеть от болезненных ощущений.

- Очень больно? - спросил он.

Гарри не ответил.

- Тебя следует ещё немного подучить дисциплине и хорошим манерам, малыш. Но не волнуйся, я об этом позабочусь.

Всё вышесказанное заставило Гарри разволноваться ещё сильнее. Это прозвучало так, словно Люциус говорил вовсе не о сиюминутном развлечении в пустом классе. Если только Гарри правильно его понял.

Он задрожал, когда пальцы Люциуса прошлись вдоль его щёк, обрисовали контур челюсти и вернулись обратно к его губам. Здесь прикосновения замерли, в то время как Люциус заворожено, словно прекрасную картину, изучал полыхающие яростным блеском, невероятно огромные зелёные глаза Гарри. Прямо сейчас Люциуса мало интересовало, что именно вызвало подобный огонь. Был ли это ужас, страх, ненависть, презрение или отвращение, - это было совершенно неважно, поскольку, чем бы это ни было, это было прекрасно, и в этом читался вызов.

После поцелуя Люциус окончательно уверился, что Гарри является его истинным партнёром. Он почувствовал это в каждой клеточке языка и нежного рта Гарри; в том, как идеально они переплетались и растворялись друг в друге; в том, как Гарри, находясь в его объятиях, совершенно утрачивал ощущение времени. Но одного поцелуя было недостаточно. И даже если бы это было возможно, теперь он уже не смог бы остановиться, будь это хоть последней вещью, которую он смог бы сделать в этой жизни. Ему нужно было больше, много больше. Он хотел получить всё.

Люциус погладил большим пальцем нижнюю губу Гарри, что немедленно спровоцировало юношу укусить его за этот наглый палец, оставив на нём отпечатки зубов и пятная свои губы чужой кровью. Это оказалось для Люциуса полной неожиданностью, но он решил не наказывать Гарри за эту вспышку сопротивления. Он лишь жадно облизал припухшие мальчишеские губы, покрытые капельками его собственной крови.

- Что за любовь без боли? - с понимающим смешком прокомментировал Малфой.

Гарри, ожидавший в ответ на свою дерзость ещё одного удара по лицу, а вовсе не нежную ласку, инстинктивно потянулся навстречу мягким губам Люциуса, дыша часто и шумно, и приоткрывая свой рот, словно приглашая приникнуть глубже. Всё ещё надёжно и крепко удерживаемый руками Малфоя, Гарри вновь рванулся из стальной хватки, стоило ему только почувствовать, как в него довольно недвусмысленно уперлась вполне очевидная твёрдость. Люциус невольно оторвался от его рта и попытался восстановить сбившееся дыхание, так как ощущения, затопившие его от этого контакта, казались для него одновременно и адской пыткой, и райской усладой.