MarInk - Жизнь в зеленом цвете - 7

Послышались странные звуки - нечто среднее между хлюпаньем и плачем; Гарри насторожённо повернул голову и замер, очарованный местом, куда попал после смерти.

Огромный зал со стеклянным куполом - уходящим так высоко, что и дракону понадобилось бы несколько минут, чтобы добраться до хрупкой преграды между небом и перламутровым туманом; солнечный свет и прозрачный блеск стекла наводили Гарри на мысли о сказочном дворце или ещё чём-нибудь в этом роде. Здесь было так прекрасно… только булькающий плач диссонировал со всем, что окружало Гарри.

Гарри оглянулся и невольно отпрянул, увидев, кто издавал эти звуки: уродливое подобие ребёнка, скрючившееся на земле. Кожа у него была кирпично-багровой - словно это была вовсе и не кожа, а свежеободранная плоть. Он лежал, всхлипывая, дёргаясь, борясь за каждый вздох - ненужный, нелюбимый, нежеланный; если бы эти слова были написаны на уродливом теле, они не могли бы быть яснее.

Гарри коснулся его, но существо не обратило внимания.

- Ты ничем не сможешь помочь, - спокойный голос Альбуса Дамблдора на миг разбудил чувство опасности Гарри.

Но здесь директор Хогвартса ничего не мог сделать своему бывшему ученику.

- Может быть, - спокойно ответил Гарри. - Кстати, если Вы не знаете - это я Вас убил.

- Я знаю, Гарри. Это было довольно грубо с твоей стороны.

- Что поделать, - признал Гарри. - Мы, слизеринцы, не слишком уважаем авторитеты.

- Я заметил это, Гарри.

- Скажите, директор, я тоже мёртв? Почему-то, когда я умер в прошлый раз, это было по-другому…

- Ты скорее жив, чем нет.

- И Вы пришли объяснить мне, почему?

- Ты прав, - Альбус Дамблдор оставался невозмутим. - Для начала, я хотел бы сказать, что горжусь тобой - когда я понял, кто и как убил меня, я начал всерьёз сомневаться, что ты сумеешь пожертвовать собой, чтобы остановить Тома.

- Я бы, может, и не стал жертвовать, если бы Кевин не попросил меня остановить войну, - пожал плечами Гарри. - Вы зря лишали меня привязанностей - если бы не они, мы бы с вами тут не беседовали.

- Я делал ошибки, - с готовностью согласился Альбус Дамблдор. - Но, Гарри, у меня действительно есть, что тебе сказать.

- Говорите, - Гарри всё смотрел на несчастное существо на полу и боролся с непрошеными острыми слезами жалости; мышцы лица сводило судорогой от попыток остаться спокойным.

- В своей жадности и жестокости Вольдеморт взял твою кровь. Но он не учёл, что в твоей крови - дар твоей матери. Её защита, её любовь. Вы разделили этот дар, и теперь, пока живы эти чары, жив и ты.

- Жаль, я не сказал маме спасибо - тогда, в конце пятого курса. Знаете, я видел её, когда упал в Арку.

- Ты мог увидеть её в любой момент в этом году - для этого необязательно было умирать.

- Что Вы имеете в виду?

- Я ведь завещал тебе снитч - неужели ты не догадался, как его открыть?

- Я и не пытался - прочёл надпись, пожал плечами и убрал в сундук.

- Гарри, Гарри… ты не представляешь, насколько это был продуманный и чёткий план! Но ты, как обычно, всё порушил.

- Вы, конечно, извините, но мне даже не стыдно, - Гарри хмыкнул. - Мне надоело жить по чужим планам. Так что всё-таки было такого особенного со снитчем?

- Внутри него спрятан Воскрешающий Камень. Ты знаешь эту сказку, Гарри?

- Знаю, - Гарри внезапно пробил мороз по коже. - А ещё я помню, что средний брат не выдержал и покончил с собой, потому что его любимая девушка была только призраком. Вы хотели, чтобы я сходил с ума ежесекундно - видел любимые лица рядом и не имел возможности обнять их, поцеловать? Чтобы дилемма «видит око, да зуб неймёт» сделала из меня готового пациента для психиатрического отделения Сейнт-Мунго?

- Не думаю, что ты сошёл бы с ума, - мягко сказал Дамблдор. - Ты на самом деле куда сильнее, чем был юный Певерелл. Это причиняло бы тебе страдания - но и радость была бы велика.

- Радость? От суррогата? Директор, а Вы когда-нибудь любили? Вы представляете себе, о чём говорите?

- Любил. Я, собственно, до сих пор люблю Геллерта Гриндельвальда.

- Вы любите его и посадили в каменный мешок, - задумчиво сказал Гарри. - Никогда не подозревал, что Вы настолько лицемерны.

Директор промолчал. Гарри вздохнул и погладил корчащееся существо - часть души Тома Риддла - по багровой руке.

- Я никогда не буду пользоваться Камнем. Лучше зарою его где-нибудь - если, конечно, вернусь. Я не имею права сходить с ума, понимаете?

- Никогда не думал, что у тебя такое развитое чувство долга, Гарри.

- У меня нет чувства долга. У меня есть только любовь, господин директор.