GrayOwl - Звезда Аделаида - 2

Из миллиона слов выбрал «любовь»,

И разделил свой мир поровну меж людьми.

… Вот и всё. Дни без него побегут, алеет лишь кровь на полу.

Было б так, кто-то за ним шагнул, хоть он не звал в душную мглу… *

Случись такое в двадцать первом веке, шагнули бы многие, нашлись бы истеричные души, заававдившиеся, чтобы следовать в Большом Путешествии за своим Героем, но вот в этом времени - он просто «драгоценный гость», свободный, «высокорожденный патриций», благодаря рассказу Северуса на семейной трапезе безо всяких оргий - от повезло-то Снейпу тогда! - Гарольдус. Здесь над его телом, свалившимся с раскроенным черепом и виднеющимися мозгами, только потешились бы, ещё бы - высокорожденный патриций убил себя об стену! Да рабам опять забота - стенку отмывать от крови и мозгов незваного, но тем не менее «драгоценного», вот взяло и прилепилось, гостя Господина дома. И Северус, любимый, тоже посмеялся бы над такой нелепой смертью… Да, наверняка посмеялся бы!

_________________________________

* Парафраз композиции «Автографа» «Реквием» («Памяти Джона Леннона.»).

Глава 98, заключительная.

… Когда Гарри открыл глаза, он увидел ослепительно прекрасные и, кажется… даже сильно испуганные глаза Северуса. Но Гарри был так слаб, что не мог даже протянуть руки к его прекрасному лицу, чтобы погладить, утешить, успокоить его.

- Мы попали в один Рай на двоих, с твоими непременными Мерлином и Морганой? - прошептал Гарри.

Сейчас он не обращал внимания на боль в затылке и вообще во всей голове, объявшую её целиком, так что больно было говорить. Всё внимание Гарри было посвящено этому человеку, такому… тёплому, но со столь приятными, прохладными, нет, даже холодными, прекрасными руками с тонкими пальцами.

- Ты тоже умер, Сев? - Гарри впервые обратился к Северусу по имени, которым он, Северус, сам называл себя, наконец-то Гарри осмелился. - Нет, тебя, наверное, убила та жутко размалёванная женщина, о мой Северус, - печально отметил Гарри.

- Да живые мы обы, и ты, и я. И я твой, твой, только попрошу, не сбивайся на это дикое наречие Истинных Людей, и всё будет оу кей, мой, только мой Гарри… Любимый Гарри мой Гарри. Прости, я брежу от ужаса, что не успей я… - говорил Северус по-английски. - Я не должен называть тебя любимым больше. У меня ведь уже есть amatus, даже alikuem insane amare* , мой Квотриус.

Ты должен понять и простить меня, Гарри. Я же не могу разорвать сердце на две равных части, пополам.

- Но взять-то ты меня можешь, просто, физически!

Гарри в неистовстве, срываясь на фальцет, выкрикнул своё желание под странный, устрашающий немного в сравнении с предметом их с Северусом разговора, звон в страшно болящей голове.

Ещё бы ему не впасть в такое состояние! Ведь Северус, его Северус был рядом и снова обнимал его уже и без того отяжелевшее, а теперь и недвижимое тело!

- Нет, Гарри, ты слишком… неиспорчен для меня, несмотря на зачатки БДСМ у тебя - я говорю об очень сильных шлепках по твоему поистине аппетитному заду.

Увидев отчаянные, непонимающие глаза парня, Снейп в поспешке добавил:

- Ну уж пойми меня - не сейчас мне «брать тебя», после того, что ты учудил над собою.

О, как Гарри хотелось получить хотя бы один поцелуй его жестокосердного любимого. И он вдруг, как и утром, набрался храбрости и попросил своего… бывшего профессора Снейпа:

- Северус, поцелуй ме…

Снейп накрыл губы Гарри удивительным поцелуем - его язык проник, как когда-то, в счастливые вечера, когда Северус изволил подняться по крутой лестнице, в рот Гарри и начал испивать слюну, такую горькую от непрекращающейся боли. Но Северус, несмотря на неприятную ему горечь, не разрывал поцелуя. Гарри застонал ему в рот, и от него повеяло рушащейся отчего-то именно в этот момент невинностью так явственно, что профессор споренько перестал целовать бывшего студента и отстранился.

Он продолжал держать Гарри в объятиях на коленях и с видимым спокойствием - один Мерлин знает, какие вихри враждебные веяли в душе Северуса - не переставал укачивать, убаюкивать, успокаивать Гарри после перенесённого им шока и боли, уже долженствующих пройти, вот-вот, ещё минутку подожди, Гарри мой Гарри.

Лелеять Гарри…

Северус никогда никого до сих пор не лелеял, даже Нимфадору - не склалось. Квотриус со своею любовью пришёл сам, своею волей, ведь Северус был изначально против мужеложества, особенно, как он предполагал, со своим в последствии не получившимся прародителем. Но сам стал таковым, и неизвестно ещё, открыта ли ему или навсегда заперта дорога назад, в «его» время, хотя бы в век двадцатый, не двадцать первый, в боевой тысяча девятьсот девяносто восьмой год.