GrayOwl - Звезда Аделаида - 2

При этих словах Квотриус нежно порозовел до кончиков ушей, но собрался с силами и докончил:

- … И друг друга. Значит сие лишь то, что девственность возлюблять нам никак нельзя, ибо грех сие великий - растлевать невинных.

- А как же твоя будущая, обязательно будущая супруга, а, Квотриус? Неужли хочешь ты такой же участи, как и моя, несчастного, обесчещенного? Поять жену, изначально вообще беременную, бесчестную? Только умением своим в варке зелия избежал я насмешек гостей и толпы ввечеру, когда шли мы процессией от дома, занимаемого Сабиниусами, к своему. И ведь от мужчин в ромейской традиции, устоявшейся уже с десяток веков как, если не более, никто не требует полного воздержания до женитьбы. Это я нашёлся таковой урод, что до сорока одного го… В общем, долго, всю жизнь свою был девственником. Но именно в этой эпохе суждено мне было лишиться её, ко счастию превеликому, - у Северуса стекла по щеке единственная слезинка.

Названный брат тут же не на шутку всполошился:

- Так ты сожалеешь, о мой медоточивый Северус мой, раз плачешь? Сожалеешь, что познал меня - нечистого полукровку?

- Нет, подумал я сейчас не о тебе. Я… Просто я не хотел иметь после тебя, о возлюбленный мой, никаких, ровно никаких дел с этими глупыми женщинами.

А, знаешь ли ты, - вдруг резко сказал Снейп, - что устраивать невесте наречённой, желаемый нами с недюжинной силою, обоими, выкидыш за четыре дня до свадьбы, не так-то весело?

- Что? Она, эта бесчестная путана, была с чьим-то выблядком?

- Представь себе, Квотриус, я же сказал тебе, что Адриана, Мордред его забери, предстала предо мною беременной. Даже более тебе скажу, её вовсе не обрадовало моё Абортирующее зелье, напротив, не восхотела она пить его, но я мысленно, с помощью зрительного контакта, иначе я не умею, увидел того мужчину, от которого понесла она!

- И это оказался немой раб - полукровка, представляешь, она сошлась с рабом?! Но я сглупил и соделал на самом деле смесь двух зелий, добавив лишь щепоть лепестков роз в зелье для выкидыша для услащения запаха и вкуса Абортирующего зелья. Это не Любовный напиток, как оказалось, но Адриана подумала именно так… потом, уже незадолго до наступивших схваток вскоре после выпивания «Любовного Напитка, привезённого из самого Рима», как я представил ей своё зелье. Её даже в сердце кольнуло, как меня она вдруг, ни с того, ни с сего возлюбила, забыв свою прежнюю лю… Даже у меня сердце кольнуло от ужаса за последствия - я словно бы предчувствовал, что спать с Адрианою придётся мне, хотя бы раз. Впрочем, это неинтересно.

- Нет, скажи… когда же кольнуло сердце впервые именно твоё? Неужли приворожил ты себя ко мне, недостойному тебя высокорожденного патриция и во времени «своём», полукровке? Но… Но ведь тогда не варили мы с тобою ещё зелья того, самого первого, Напитка Откровенности и Правды, Веритасерума.

- Возлюбил я тебя не вовсе так скоро, как хотелось бы тебе, о мой нетерпеливый Квотриус, основа основ моих, орхидея моя белоснежная, незапятнанная, и знаешь ты всё об этом. Ведь говорили мы много в походе о любовях наших глупых, в итоге же обоюдных и разделённых, слившихся в единственную, одну на двоих, о коей мечтали мы оба, но столь по-разному. Так не будем о нечестивом, неловком, вовсе неразумном сердце моём.

- Лучше доскажу я тебе историю об Адриане негожей, бесчестной, но… любящей меня из-за моей же глупости. Ибо премного благодарна была она мне, недостойному, погубившему плод её первой - подумай только, первой за двадцать три года, любви, в день тот, когда скинула плод уже нежеланный. Ведь зелье подействовало из-за розовых лепестков - основы Любовного Напитка, Амортенции - и на сердце её, кое преисполнилось любови кажущейся, и на матку, коя отозвалась вскоре уж лёгкими, но вполне ощутимыми, только усиливающимися схватками. Но уже в сердце теперешней супруги моей, а тогда - наречённой нечестивой невесты - Божественным Императором был я, а не тот раб, кого она любила до пития зелья.

- Вернулась она пустая, и подумалось мне, что нескоро станет вновь плодною она, ибо после выкидыша - такого всплеска активности матки - у женщин крови долго не отходят. Тебе же не сказал всего сего, ибо был ты и без того и безумен, и диковат - всё прятался ото всех, только не от меня, однако, хоть и на том радость. Но нашёл ты в себе силы ворваться в день тот знаменательный для нас с Адрианою, в трапезную и наговорил младшим братьям женщины влюблённой, что-то о наших с тобою отноше… В общем, о нашей любви. И соделались братья Адрианы злы на тебя, и совершили над тобою гнусность величайшую.