Владимир Корн - Дворец для любимой

Кусочек сахара

Ну что ж, «Властелин», так «Властелин». Вычурное конечно, на мой взгляд, название, да и размерами броненосец на властелина явно не тянет.

Но коль уж скоро оно нравится любимой, да и остальным, судя по всему, тоже, пусть будет «Властелин морей».

Хотя больше бы подошли: «Гневный», «Разящий», «Стремительный» или что-нибудь еще в том же духе. А что, рано или поздно корабль пойдет в серию, так что такие названия были бы то, что нужно. Еще лучше было назвать бы их женскими именами, но любимая явно начнет, мягко выражаясь, возражать. И ее именем всех их не назовешь. «Яна-17» или «Янианна-48» не звучит право слово. Ладно, пусть будет «Властелин».

На выходе из Морского собрания нас настиг дождь, буквально в считанные секунды превратившийся в ливень.

«Долго он идти не будет, — думал я глядя на образованные крупными каплями дождя пузыри на брусчатой мостовой, — примета верная».

Возвращаться, чтобы переждать его, не хотелось, и я, накинув на Янианну плащ, поднял ее на руки и понес к карете. Знаю, не по этикету, а вы добавьте в него новый пункт, и тогда вашей любимой не придется мочить ножки.

В полумраке кареты Яна выглядела совсем девчонкой. Даже не скажешь, что она мать троих детей, и чуть ли не каждый день ей приходится принимать тяжелые, а порой даже судьбоносные решения.

Пару раз она искоса взглянула на меня, затем спросила:

— И куда ты на этот раз, Артуа?

Надо же, и как догадалась, я ведь и намека не давал. И я ответил:

— На север, солнышко, на север.

Разговор наш получил продолжение уже в столице, во дворце. Стояла глубокая ночь, мы находились в спальне, которую только что покинули служанки, прибирающие волосы Яны ко сну. Я сидел, просматривая успевшую накопиться почту, ту, что не передали мне по прибытию в Гроугент, потому что в ней не было ничего очень срочного или особенно важного.

Прибыли мы в Дрондер поздно, и потому застали наших детей уже спящими.

— Скажи, Артуа, ты все еще не можешь успокоиться?

Вопрос Янианны прозвучал внезапно, я даже слегка вздрогнул, оторвавшись от чтения очередного письма. Вернее даже не письма, отчета из химической лаборатории в Стенборо. Хотя я не успел дочитать его до конца, было понятно, что еще одна проблема решена, причем решена удачно.

Я перевел взгляд на Янианну, стоявшую в ночной сорочке перед огромным трельяжем, столик которого, как ему и положено, был заставлен всякими баночками, флакончиками, футлярчиками и прочими предметами не всегда понятного мне предназначения. Яна смотрела на меня, и я никак не мог истолковать значение ее взгляда. В нем была то ли легкая грусть, то ли укоризна, то ли еще что.

Нет, любимая, дело не в том, о чем ты могла подумать.

Однажды я совершил большую ошибку, вернее, несколько их, и за каждую мне приходится платить отдельно. Помнишь тот мой разговор с послом короля Готома? Ты присутствовала при нем, как присутствовали и господа, возглавляющие военные ведомства. Тогда я думал, что поступаю правильно, но как оказалось, это далеко не так.

Так вот, одной из моих ошибок был дормон вардов Тотонхорн. Вернее, не сам он, а моя угроза послу Готома попросить вардов вторгнуться на земли Трабона. Король Трабона его величество Готом, человек невероятно амбициозный, но далеко не глупый, сделал все, чтобы этого не произошло. Нет, он не уговорил меня, взяв затем слово так не поступать. Проблему он решил по-другому, с помощью соседних с вардами кочевых племен. Не знаю, сколько он потратил золота и остального, этого даже Анри Коллайну не удалось узнать, но своего Готом добился, и теперь Тотонхорну самому приходится нелегко. Так что никакой помощи Империи от него ждать не приходится, ему бы со своими проблемами разобраться. В этом виноват я, ведь именно после моих угроз Готом принял такое решение. И знаешь ли Яна, я не хочу, чтобы за мои ошибки и просчеты платили другие.

Но давай не будем об этом говорить именно сейчас. Особенно сейчас, когда ты так обольстительно выглядишь, твой пеньюар так тебе к лицу, а мне только и остается, что задуть свечи в канделябрах. И не надейся, больше я в спальне не заблужусь, ведь сейчас мне отлично знаком в ней каждый уголок.

Я ехал на Вороне вдоль строя своих бойцов, и ситуация была похожа на ту, что произошла несколько лет назад. И путь наш лежал в ту же сторону — на север, в Тромер, а потом еще дальше, в степи, по которым кочуют варды.

Но были и отличия. Тогда я уезжал с тяжелым сердцем, как будто предчувствую то, что все же произошло, и что к счастью хорошо закончилось.