Евгений Федорцов - Пламя воспоминаний

— Тэль, Мэриль, Шэль.

— Ах бестия Шэль, как же я сразу не догадался.

— Это была ее инициатива, милорд. И хотя она передала ваши слова, я не хотела рисковать, выручая его.

— Понимаю, вы все правильно сделали, что все же позволили ей, миледи. Она молодец. Они все молодцы, — Итанур улыбнулся.

— Это так, сестры отлично проявили себя.

Адэль сжала губки, слушая их. Ее раздражало, что он не спросил, как она чувствует себя после пережитого кошмара.

— Все обошлось без потерь? — спросил Итанур.

— Да, мы все целы, — нежная легкая улыбка появилась на лице Катарины.

— Ох! Это было ужасно, — не выдержала Адэль. — Я не знаю как теперь я буду спать, верно кошмары будет преследовать меня всю мою жизнь. Мне до сих пор очень страшно, милорд.

— Ваша светлость, все обошлось, — Итанур отвернулся, посмотрев в потолок кареты. — Позвольте времени излечить вас. Время все может вылечить. Но на все это, как и следовало ожидать, нужно время, — довольно заключил воин.

Он все еще чувствовал сильную боль в животе. Укол меча оставил глубокую рану. Очередной шрам, свидетельствующий о том, как Итанур опять ускользнул из костлявых рук госпожи Смерть. Не впервые он испытывал сильную боль, он даже как-то привык к этому. Главное стараться не уделять внимание ране. Итанур не собирался кормить боль своим внимание, и решил подумать о чем то хорошем, о ком то, чья жизнь его интересовала. Вернее, какая будет у нее жизнь? — Вот что его волновало. Он представлял себя, частью ее существования. Он постарается все исправить, постарается быть рядом. И все же, какая жизнь сложиться у его дочери, Элайзы?

— Что случилось Мэриль? — спросила Катарина.

— Я не думала, что так будет, но мне плохо, — тихо произнесла девушка, обняв колени.

Воительница сидела на траве, а Катарина недавно подошла к ней.

— Почему тебе плохо? Расскажи мне, — наставница аккуратно опустилась на колени рядом с Мэриль.

— Госпожа, я знаю, что это глупо, но…

— Продолжай сестра, смелее.

— Я чувствую вину из-за человека, которого убила в замке герцога, — она сильнее сжалась в себя. — Это так глупо, мы воины, мы не должны думать о таком.

— Вовсе нет сестра. Это хорошо, что ты чувствуешь вину, — улыбнулась Катарина.

— Хорошо? — не поняла Мэриль.

— Да, это значит, что у тебя доброе сердце, дитя. Ты должна была устранить угрозу, и ты все сделала правильно. Я горжусь тобой, сестра. То, что ты испытываешь, естественно. Забрать жизнь другого человека, это тяжело. Ты выполняла свой долг, оставь ты его в живых, он бы долго не думал, и убил тебя. Понимаешь?

— Да госпожа, кажется, понимаю, — Мэриль посмотрела в сторону. — Это неприятно.

— Держись сестра, скоро чувство вины должно пройти.

— А вы когда-нибудь совершали такое? — поинтересовалась воительница, смотря на Катарину.

— Я? — она чуть призадумалась, нехотя отвечая. — Нет.

Мэриль выглядела разочарованной. Она поняла, что наставница не может понять ее переживаний.

— Но как вы можете знать, что это пройдет?

— Я не могу. Но я много читала об этом, о тех, кто испытывал похожие эмоции, — Катарина осознавала, что теряет Мэриль, она не могла поделиться с ней жизненным опытом, касательно этой мрачно темы.

— Почему именно на нас выпали все эти несчастья, — негодовала воительница.

Катарина положила руку на ее спину, нежно поглаживая. Она с состраданием смотрела на Мэриль.

— Потому, что вы достаточно храбры, чтобы пережить это, — послышался голос Итанура.

Раненый лорд, хромая приближался к женщинам. Он услышал конец их разговора.

— Боги не играют с нами в игры. Они шлют несчастья тем, кто имеет потенциал преодолеть их. И тем самым стать сильнее, — добро улыбнулся Итанур, опускаясь на одно колено. Он видел, что Мэриль выглядела довольно печальной. Итанур посмотрел на нее, затем на Катарину. — Как нестранно, но мы живем в то время, когда и должны жить. Ни тогда, ни потом, а именно сейчас.

— Милорд, — промямлила рыжеволосая девушка.

Итанур вгляделся в ее милое покрытое веснушками личико.

— Скажите мне, вы всегда чувствуете вину, после, — она запнулась. — После того, как отняли у кого-то жизнь?

— Ах, — вздохнул Итанур, на мгновение, посмотрев в небо. — И не только вину. Это тяжесть, с которой приходиться мириться. Я думаю, что тот, кто не испытывают вину после такого — мертвец. Конечно, мы будем чувствовать вину, мы убиваем. Не важно, почему мы совершили это, были ли мы в опасности или нет. Все это не важно. В глазах богов, мы убийцы. Убийцы своих собратьев. Это безумие нашего мира. Мы все живем в одном мире, но мы угрожаем друг другу.