Ким Харрисон - Когда-нибудь потом

— Ты уверен?

Он выглядел немного нездоровым, но он улыбался.

— Да, я уверен. Спасибо.

Скрестив ноги, Ал тяжело оперся о прилавок и рыгнул.

— По крайней мере, твои волосы перестанут лезть в глаза за такими огромными крыльями.

Я напряглась.

— Они не огромные, — сказала я сердито. — Трент, не слушай его. Они нормальные. Серьезно, я могу исправить их, — сказала я, собираясь до них дотронуться.

Трент поймал меня за запястье и остановил.

— Они мне нравятся, — сказал он, и я застыла. Отпуская меня, он отошел к своему креслу, сел и стал расшнуровывать обувь.

— Что ты делаешь теперь? — спросил Ал с сомнением, сильно качаясь, когда он засунул одну из бутылок под руку и, пошатываясь, пошел к кушетке наполовину скрытой за пологом. — Хочешь посмотреть на месте ли твое обрезание? Увы и ах.

Я побелела, а Трент заколебался, в его руке был шелковый носок, когда он ощупывал подушечку своего большого пальца. Он посмотрел на меня, и я прикрыла рукой рот, лицо горело.

— О. Боже. Мой. Трент. Прости. — Дерьмо на тосте, как я могла вляпаться еще больше?

— Хм, — сказал Трент явно растерянно.

— Позвони мне завтра, — сказал Ал серьезно, указывая на него бутылкой, когда он прилег на кушетку. — У меня есть проклятие, которое позаботится об этом.

— Э, у меня был шрам на большом пальце, — сказал Трент, его мысли были рассеянными. — Он иногда тер. — Он надел носок обратно, свет костра сделал складки на его лбу очевидными.

— Разве что тебе нравится змея в водолазке, — сказал Ал, и я опустила голову, массируя виски. — Кери нравилась. Но она была земной в своих желаниях. Она была восхитительным маленьким зверьком.

Вдруг Ал резко встал, его дыхание вышло с хрипом, как будто ему было больно. Кери. Внезапно я поняла. Вот почему он был пьян. Но это не извиняло присутствие Ала.

— Мне так жаль, — прошептала я, огорченно. — Я не думала…

— Она назвала его «мой кошелек наслаждений», — сказал Ал в потолок и плюхнулся обратно на койку, залезая на нее настолько, что были видны только ноги, одна торчала из-под полога, лежа на кровати, вторая была опущена на пол. Послышались небольшие всхлипы. — Я должен был освободить ее. Я должен был освободить ее…

Трент отвернулся, его шаги были медленными, пока он шел к стойке с вином.

— Рэйчел, ты пробовала мою семенную марку вин? — спросил он почти безумно, когда искал штопор. — Она довольно приемлема для выращенной на этой широте. Мой отец сунул туда несколько генов в разновидность или два для лучшего сахарного производства. — Руки тряслись, когда он налил белого вина в бокал, осушая его в один присест. Если бы я не знала его лучше, то я бы сказала, что он лепетал.

Все действительно шло очень хорошо, и я хмуро откинулась в кресле у очага, поставив локти на колени и положив голову на руки. Чайник начал кипеть, и я убрала его с огня. Мне не хотелось кофе, и, глядя на это, Трент тоже не хотел кофе. Из-за полога Ал либо пел, либо плакал. Я не могла сказать. Попросить его уйти — вероятно, было не очень хорошей идеей.

Звон бокалов разнесся над моей головой, и я ее подняла, не удивляясь, когда Трент осторожно присел рядом со мной, ставя бокалы на полку очага между нами и наполняя их оба.

— Он скучает по Кери, — сказала я тихо, и Трент кивнул, его глаза наполнились собственным страданием.

— Скучаю по этой маленькой сучке? — сказал Ал, полог заколыхался, когда он попытался встать. Он начал отмахиваться от него, и когда ему наконец удалось с ним справиться, его глаза были загнанными. Его следующие слова потерялись, когда он увидел два бокала, один из которых Трент вручал мне. Его страдание углубилось, и он высоко поднял бутылку. — Да, тост за Кери. — В бутылке заплескалось вино, когда он встряхнул ее. — Ты была самым исключительным фамилиаром. — Его рука упала, и на мгновение воцарилась тишина. — Лучше бы я освободил тебя, Керидвин. Возможно, ты бы снова пела мне, если бы я освободил тебя.

Я подумала о голубых бабочках Ала, и поставила бокал, нетронутым. Последнее, что мне нужно было, это добавить себе головной боли.

— Мне так жаль, Ал, — сказала я, на мои глаза наворачивались слезы.

— Она была фамилиаром, не более, — невнятно пробормотал он, размахивая бутылкой. — Почему она должна меня волновать? — Но было ясно, что ему было не все равно. — Скучаю по ней? Ха! — крикнул он. — Эта эльфийка была бесполезна! Она была едва способна подогреть мой утренний кофе. Пирс сделал работу лучше, придерживаясь моего графика. Я бы не взял ее обратно, даже если бы я мог заставить работать то чертово проклятие воскрешения. — Его голова повисла, и я надеялась, что он скоро отключится. — Она всегда будила меня по утрам, грохоча дверцами кухонного шкафа. Сука.