Патрик Ротфусс: О том, как появился старый падуб

В начале был лес.

То был древний лес и сильный. И рос он у ручья, рядом с башней, сделанной целиком из камня.

Там было тёплое солнце — и было хорошим. Там была ползучая лоза — и была плохой. Там был ветер — и не был тем или тем. Он просто бередил листья и качал ветви.

И ещё там была дама. Она не была той или той. Она пришла туда, к башне. Она разбередила землю и стал сад. Она срубила остальные деревья и сожгла их в башне.

Но ствол падуба она не тронула. Падуб рос и на просторе вольно раскидывал ветви. И это было хорошо.

Там было лето — и было тёплым. Там была зима — и была холодной. Там были птицы — и не были теми иль теми. Они вили гнёзда и, порою, пели.

И ещё там была дама. Она не была тёплой или холодной. Падуб рос у ручья, его ветви раскидывали пёструю сень.

Дама присаживалась под падуб, почитать книгу. Она забиралась на падуб, рассмотреть гнёзда. Она прислонялась к падубу, вздремнуть под его пёстрой сенью.

Все эти вещи не были ни теми, ни теми. Ни одна из них не была тёплой или холодной. Ни одна из них не была хорошей или плохой.

Там был день — и был светел. Там была ночь — и была темна. Там была луна — и была и темна и светла.

Там был человек. Он был и тем и тем. Он пришёл туда, к башне. Вместе с дамой они сидели под падубом. И тот и та были сидящими под падубом. Они были и тем и той.

Человек говорил с дамой. Человек объяснял даме. Человек пел для дамы.

Человек покинул башню. Дама покинула башню. И тот и та покинули башню. И тот и та.

Сад рос. Без присмотра, сад менялся. Сад рос и менялся, а потом сада не стало.

Башня не росла. Без присмотра, башня не менялась. Башня не менялась — и оставалась.

Падуб рос. Он не менялся. Он оставался.

Дама пришла туда, к башне.

Она срезала ветвь для венка — и то было плохо. Она искоренила ползучую лозу и сорвала её с ветвей — и то было хорошо. Она разбередила землю и стал сад — и это не было тем или тем.

Она сидела под падубом, читая книгу — и плакала. Она сидела под падубом в солнце — и плакала. Она сидела под падубом в дождь — и плакала. Она сидела под падубом и под луной — и плакала.

Эти вещи не были ни теми, ни теми.

Под падубом сидела она и пела.

Под падубом сидела она и пела.

Под падубом сидела она и пела.

Под падубом сидела Дама — и то было хорошо. Дама плакала — и то было плохо.

Дама пела — и то было хорошо. Дама покинула башню — и то было плохо. Башня осталась — и то не было тем или тем.

Падуб изменился — и это было и тем и тем.

Падуб остался. Там был ручей — и был прекрасен. Там был ветер — и был прекрасен. Там были птицы — и были прекрасны.

Дама пришла туда, к башне — и то было хорошо. Она разбередила землю — и то было хорошо. Дама пела — и то было прекрасно. Там росли помидоры, и дама ела их — и то было хорошо. Дама присаживалась под падуб, почитать книгу — и то было хорошо и прекрасно.

Там были солнце и дождь. Там были день и ночь. Там были лето и зима.

Падуб рос — и то было хорошо. Дама сидела на его узловатых корнях и удила рыбу — и то было хорошо. Дама смотрела, как белки играют в его листве и смеялась — и то было хорошо.

Дама подвернула ногу о камень — и то было плохо. Дама оперлась о его ствол и помрачнела — и то было плохо. Дама запела падубу песню. Падуб слушал. Падуб склонился. Дама пела — и его ветвь стала тростью, и то было хорошо.

Она ходила и опиралась на него — и то было хорошо.

Дама добралась до высочайших пределов его кроны, заглядывая в гнёзда — и то было хорошо. Дама исколола руки об его шипы — и то было плохо. Дама втянула ртом из пальца пылавшую каплю — и поскользнулась, и вскрикнула, и сорвалась.

И падуб склонился. И падуб склонился. И Падуб склонил свои сучья — и подхватил её.

И Дама улыбнулась — и то было прекрасно. Но на ладонях её была кровь — и то было плохо. И тогда поглядела Дама на свою кровь и запела. И на ладонях её были ягоды, пылавшие как кровь — и то было хорошо.

Дама говорила с Падубом — и то было хорошо. Дама рассказывала Падубу — и то было хорошо. Дама пела, пела, и пела Падубу — и то было хорошо.

Дама была испугана — и то было плохо. Она вгляделась в воды ручья. Она всмотрелась в небо. Она прислушалась к ветру и была испугана — и то было плохо.