Станислав Романов - Больше, чем игра

— Знаю, — кивнул Егор. — Там телевизорами торгуют, магнитофонами, кассетами всякими…

— Техника там, заметь, исключительно японского производства, — многозначительно произнес Воронин. — И слышал я, что ребята, которые в том магазине работают, кэн-дзюцу серьезно увлекаются, и кое у кого из них даже мечи настоящие есть.

— Я тоже фехтованием серьезно увлекался, — возразил Егор, — но я же не убил никого.

— Кто знает, — прищурился Воронин, — может, и убил.

— Ну знаешь! — Егор вскочил, едва не опрокинув стол, весь пылая от благородного негодования. — Копаев сегодня меня полдня пытал, теперь ты опять начинаешь то же самое…

— Да сядь ты, сядь. — Воронин сделал успокаивающий жест. — Копаева легко понять, он проводит обычную следственную работу, проверяет версии. Ты фехтованием занимался? Занимался. С жертвой знаком? Знаком. К тому же незадолго до убийства вы с Брагиным прилюдно сражались на деревянных мечах. Вероятно, позже могли продолжить и на настоящих. Простая логическая цепочка. Элементарно, Ватсон!

Егор сел на табурет и удрученно спросил:

— Ты-то, надеюсь, не подозреваешь меня в убийстве Дениса?

— Нет, — сказал Воронин. — Я уже признался тебе в своих подозрениях. Я думаю на тех ребятишек из магазина Проспект, которые играют в самураев. И этот удар кэса-гири сильно укрепляет мои подозрения.

— Но им-то зачем убивать Дениса? — недоуменно спросил Егор. — Тем более зачем им убивать вашего следователя?

Воронин встретил вопрос вопросом, и интонации у него были сердитые:

— Откуда мне знать? Может, ты сам сходишь к ним и спросишь, а? Да если бы у нас была хоть какая-нибудь зацепка, этих доморощенных самураев давно бы взяли в оборот.

— Я думаю, — глубокомысленно изрек Егор, — что в ране должны были остаться микрочастицы металла с лезвия меча. Если извлечь эти микрочастицы, провести соответствующие анализы и сравнить с металлом мечей тех самураев из магазина японской видеотехники…

— Фильмов ты много смотрел, вот что, — усмехнулся Воронин. — Я тебе могу рассказать, какие анализы мы проводим. Задержали тут как-то одного шныря по подозрению в серьезном деле, а у него ножичек при себе был самодельный, ну и оформили ему пока ношение холодного оружия — до дальнейшего выяснения. Ножичек для экспертизы передали нам, а наш молодой коллега, криминалист Самохвалов, сидел днем один — мы с Протасовым были на происшествиях. Сидел он, сидел, и было ему скучно. Нашел он толстую досочку, к стене ее приставил и принялся тем самым ножичком швырять, да и промахнулся, ножичек об стену брякнул, а тот возьми да и сломайся пополам — рукоятка в одном углу лежит, а клинок, натурально, в другом. Тут Самохвалов и обделался — это вещественное доказательство, на основании которого человека задержали. Но если рукоятка с клинком по разным углам лежат, то вещественное доказательство уже и не доказательство вовсе. Я с происшествия приезжаю — Самохвалов сразу ко мне, с лица весь бледный, трясется: так, мол, и так, вещдок раскурочил по недомыслию, что делать? Что делать, что делать — бумагу писать. Короче, сели мы с Самохваловым и стали акт экспертизы составлять, будто при испытаниях данного вещественного доказательства на прочность было применено такое-то усилие, цифру из справочника списали — нож испытание выдержал, но когда была применена сила выше критической — нож сломался. Дата. Подпись. Такая вот экспертиза.

— И прошло? — спросил Егор, сильно впечатленный методами работы отечественных экспертов-криминалистов.

— Конечно, — сказал Воронин.

— А Самохвалову что-нибудь потом за это было?

— Предупредил я его на первый раз.

Воронин потрогал чайник — тот был еще теплый — и предложил:

— Давай еще чайку выпьем.

То, что в Датском королевстве не все в порядке с так называемой криминогенной ситуацией, Копаев начал подозревать давно. Одно дело, скажем, когда труп мужчины средних лет с резаными или рублеными ранами находят на кухне малогабаритной квартиры, а кухня — грязная, и посуда на столе грязная, и повсюду пустые бутылки — тут, в общем, все ясно: банальная пьяная поножовщина, случается сплошь и рядом. Совсем другое дело когда, например, под мостом находят тело хорошо одетого молодого мужчины, а головаего лежит в стороне, отделенная от туловища каким-то очень острым предметом. Или другой случай, другой труп — тоже приличного спортивного вида молодой мужчина со сквозной раной в области сердца, нанесенной неким тонким, длинным и острым предметом. Это объяснить гораздо сложнее. Возможно, именно поэтому два последних дела до сих пор числятся нераскрытыми.