Павел Липский - Тень угасшего пламени

Скелет медленно обвел своим взглядом помещение и внезапно разразился приступом замогильного хохота. Голос его был донельзя жутким, выворачивающим все нутро наизнанку. Когда безумный смех поутих, Гартумнакс закинул на плечо свой клинок и заговорил:

- Кто посмел лишить меня сна? - спросил он своим чудовищным голосом.

- А-а, смертный колдун, - тут же ответил себе он, медленно подходя к застывшему от ужаса Вульфреду. - Ты нарушил покой мертвых. Что тебе нужно?

Алхимик не мог отвести взгляда от горящих глазниц, но кое-как выдавил из себя, на каждом слове:

- Я, п-п-п-риказываю тебе повиноваться, л-л-лич...

Скелет снова разразился своим потусторонним смехом, так что его нижняя челюсть соскочила со своего места и с громким стуком упала на каменный пол.

- Ты собрался повелевать мной, червь? - спросил скелет, вставляя челюсть на место. - Силенками не вышел.

Внезапно Гартумнакс развернулся к закрытым дверям зала, в которые снова возобновились удары извне. Скелет вытянул вперед шею, словно принюхиваясь.

- О-о, что же это? - пронесся по залу его голос. - Я чувствую кровь Рикардо... Вероломный король снова пришел захватывать чужие земли? А-а, наследник? Нет разницы.

Скелет издал какой-то непонятный звук, и снова повернулся к Вульфреду.

- Спасибо тебе, смертный Вульфред, - с жуткой иронией в голосе проскрежетал он. - Ты подарил мне проход в мир живых, так не откажи в еще одном подарке!

С этими словами скелет коротко размахнулся и погрузил свой клинок в грудь некроманта. Вульфред вскрикнул, схватившись за ржавое лезвие, но тут же обмяк, а Гартумнакс снова сотрясся от хохота.

- Да-а-а! - прогремел он, - Я чувствую, жизнь возвращается ко мне!

Череп лича вспыхнул яростным изумрудным огнем, ударом ржавого сапога спихнув бездыханное сморщенное тело Вульфреда с меча, он описал клинком дугу и направил его острием к сжавшимся в противоположном углу зала людям.

- Давайте сюда ваши жалкие жизни, они вам все равно ни к чему! - воскликнул лич, и вонзил клинок в камень пола, поднимаясь в воздух и раскидывая в стороны костлявые руки.

Люди закричали, и от каждого из них к Гартумнаксу потянулась тонкая почти прозрачная дымка, завиваясь вокруг его фигуры наподобие воронки. Лич разразился безумным хохотом, всем своим существом поглощая вытягиваемую энергию жизни несчастных. Теперь всю его фигуру окутывало бушующее зеленое пламя, а на выбеленных костях стало кое-где появляться мясо. Гартумнакс легким движением вытащил из плит пола свой клинок и, жутким прыжком взмыв в воздух и пробив крышу здания, оказался на его стене, в самом высоком месте замка. Из складок рваного плаща показался древний окованный ржавым железом рог. Скелет поднес его к своему черепу и над крепостью пронесся долгий заунывный звук, от которого кровь живых застывала в жилах.

Солнечный свет померк, стал стремительно тускнеть, и на поле боя опустилась тьма. Сражающиеся стороны невольно разинули рты, забыв о своей схватке и силясь понять, что происходит. Жуткая фигура на крыше тронного зала снова поднесла к отсутствующим губам древний рог, и второй его замогильный стон огласил поле битвы.

- Братья мои! - разрезал наступившую тишину потусторонний ледяной голос. - Настал час возмездия! Поднимитесь из своих могил, проклятый король снова здесь, чтобы разорять наши земли. Пусть заплатит за все!

Снова раздался глухой стон, но это был уже не ржавый рог. Это стонала сама земля, извергая своих мертвецов. Воздух сгустился и наполнился тенями, принявшимися рвать и кромсать все, что попадалось в их бесплотные руки. Мертвецы грузно поднимались из забытых могил, разбивая полы зданий и выкапываясь из земли улиц. Уже нельзя было разобрать, кто с кем сражается, живые гибли, поднимались и снова шли в бой. Солдаты пытались спастись из разверзшейся преисподней, но цепкие руки мертвецов хватали их за ноги, а бесплотные тени разрывали их на части.

Гартумнакс спрыгнул с верхушки здания, очутившись прямо в гуще боя, где уже почти не осталось живых, и мертвые сражались с мертвыми. Лич не принимал участия в схватке, он лишь появлялся то тут, то там, поглощая отходящую жизненную эссенцию, и становясь все сильнее. Каждая новая смерть разжигала призрачное пламя вокруг него все ярче, а на костях все больше появлялось мышц.

Ворон был сбит с ног и отброшен куда-то в сторону от своего рыцаря и отряда. Он поднялся с земли и попытался оглядеться, но вокруг стояла такая мгла, что ничего нельзя было разобрать. Только слышались крики, вопли со всех сторон и звон оружия. А окружающая тьма мельтешила каким-то движением. Шаман понял, битва за замок превратилась в побоище - ужасное и бессмысленное.