Ольга Громыко - Цветок камалейника

– Позер, – прошипел йер. – Что ж, Темный с тобой! Надеюсь, это не займет много времени…

Жрец наконец переступил порог. За эту ночь он осунулся сильнее, чем за все время поисков. Мокрые волосы и запавшие глаза его не то чтобы состарили – сделали вообще вне возраста: то ли тридцать, то ли шестьдесят.

– Брент! – Девушка опасно мотнула головой и ткнула Хруска локтем. Обережник вопросительно покосился на Приближенного, тот махнул рукой:

– Отпускай.

– И мыслестрэл атдавай, э! – возмутился ЭрТар, как только с него сняли путы и пинком отправили к двери.

– Ща, в задницу засуну! – огрызнулся старшой.

Горец благоразумно не стал настаивать. Парни хоть и пошатывались, но, похоже, серьезно не пострадали. Только лица в синяках и кровоподтеках, а у Джая нижняя губа распухла. Брент не сомневался, что они сопротивлялись изо всех сил, просто схватка с боевой обережью вряд ли длилась больше трех секунд. А тумаков им навешали уже потом, за несговорчивость.

Радда кинулась было Бренту на шею, но жрец грубо ее отпихнул:

– Уходите.

– А ты?!

– Я сказал: пошли вон отсюда! – прошипел мужчина таким жутким голосом, что шарахнулись даже парни. Привязанного у крыльца Тишша Брент успел спустить сам, и кошак радостно встретил ЭрТара за порогом.

Жрец убедился, что они благополучно скрылись в лесу, и захлопнул дверь. Как решетку крысоловки.

– Хорошо же ты обращаешься со своими «друзьями», – саркастически заметил Архайн. – Эй, хозяин!

Мужик, затюканно вжимая голову в плечи, сбегал к двери за полотенцем. Обережники торопливо одевались, мешая мокрые вещи с запасными сухими.

– Вина хочешь? – Йер гостеприимно показал рукой на стол. – Не бойся, не отравленное. У меня еще полчаса до Взывания, можем скрасить их приятной беседой.

Брент молча прислонился к стене и уставился на паучье гнездо под потолком. Он предпочел бы провести эти полчаса на улице. Но, разумеется, отсюда его уже не выпустят...

– Что, так и будешь у порога стоять, как неродной? – продолжал издеваться Архайн. Успокоившаяся обережь охотно ему подхохатывала.

– Может, под ручку его привести? – предложил Хруск, убирая фьету в заспинные ножны и делая шаг к жрецу.

Тот напрягся, вызвав у врагов новый всплеск веселья. Старшой, немного не дойдя до Брента, свернул к ведру с водой, зачерпнул ковшиком и сделал пару глотков, выразительно глядя на жреца поверх края.

Архайн не торопил события, не отдавая никаких приказов и откровенно наслаждаясь ситуацией.

– Знаешь, Брент, я тут подумал…

Дверь снова приоткрылась, и в щель просунулась мокрая голова ЭрТара.

– Слюшай, ты куда нас паслат’, э?! – заявил он с видом жестоко обманутого человека. – Там же дождь!!! Харошый хазяин такой пагода даже кошка на улица не гнать!

Тишш подтвердил его слова оскорбленным мявканьем и, протиснувшись в дом, вскочил на только что перестеленную для йера постель. Покрутился, критически принюхиваясь, и начал упоенно кататься по хрустящим простыням.

– Вы зачем вернулись?! – По уму Бренту полагалось бы окончательно пасть духом, но на деле у него словно гора с плеч свалилась.

– Как эта зачэм?! – искренне удивился горец. – Ты ж тут драться хатэл – так мы за тэба нагами топай, крики разный кричи! Я, пока плен сидэл, многа всякий придумал!

Архайн от души рассмеялся:

– Учти, Брент, я обещал отпустить их только один раз! И когда на этом полу будет лежать труп – как ты думаешь, что станет с его дружками?

– Да ничего, – спокойно заверил его Джай, заходя вслед за горцем. – Мы ж не звери какие, отпустим твою обережь.

Жрец и йер с одинаковым священным ужасом глядели, как неустрашимая троица нахально рассаживается вдоль стеночки.

– Так у нас ест’ цэлый полчаса, э? – азартно уточнил ЭрТар. Эти гады еще и под окном подслушивали! – Тагда я все-таки спеть вам мой любимый горскый пэсня!

Полчаса пролетели незаметно. Для ЭрТара.

Заткнуть горца силой обережь уже не могла, переговорить – тем более. Архайн хранил страдальческое молчание, про себя молясь Темному, дабы тот ниспослал ему озарение, как успешнее всего употребить этих грешников во благо трактата. Радда и Джай давились слегка истерическим смехом. Брент стоял все в той же отрешенной позе; но, надо признать, теперь это давалось гораздо легче. Забившийся в угол хозяин очумело водил по «гостям» взглядом.

Так что когда йер наконец поднялся и направился к двери, почти все вздохнули с облегчением.