Саймон Грин - Злые чары Синей Луны

Фишер с сомнением фыркнула:

— Не поверю, пока не увижу своими глазами. Герцогу Старлайту всегда было наплевать на всех, кроме себя и собственных амбиций.

— Нет, это правда. — Тиффани излучала одной ей свойственную искренность. — Я предложила созвать несколько согласительных комиссий, где они могли бы обсудить вопросы отказа от претензий и тому подобное, и они почти сказали, что подумают об этом.

— Ага, — проворчал Чаппи, яростно скребя у себя за ухом, словно намереваясь выкопать оттуда нечто интересное. — Нынче в атмосфере столько гармонии и доброй воли, что меня скоро вырвет. Это противоестественно. Однако эти двое наконец-то воссоединились. Я уже начинал подумывать, что придется рисовать для них поучительные картинки. Теперь они, разумеется, неразлучны, поэтому я усыновил обоих. Всегда мечтал воспитывать щенят.

— Мы пока не собираемся заводить детей, — снова покраснев, возразила Тиффани.

— Вы достаточно постарались прошлой ночью, — заметил пес. — Впрочем, если вы и впрямь хотите детей, то одна из опробованных позиций не…

— Заткнись, Чаппи, — перебил его Чанс. Пес хихикнул и принялся вылизывать себе яйца. Все отвернулись. Чанс пристально посмотрел на Хока.

— Ламент говорит, что возвращенный Собор больше ни для кого не представляет угрозы. Это верно?

— Ответ на этот вопрос я предпочла бы услышать лично, — громко произнесла королева Фелиция. — Если у вас найдется время, капитаны…

Супруги подошли к трону и коротко кивнули всем присутствующим. Фелиции они не поклонились, но никто ничего не сказал.

— Собор вернулся в нормальное состояние, — сказал Хок. — Он снова является тем, чем был задуман, — путеводным светочем в мире тьмы. Плохая новость заключается в том, что магия уходит из мира. Насовсем. Это произойдет не завтра. По словам Магуса, уйдут сотни лет, прежде чем такое случится. Но это означает, что Трещина в основе своей нестабильна. Так что извлеките из нее максимум, пока она у вас еще есть.

— Вы хотите сказать, что мы снова можем оказаться отрезанными от юга? — спросила Фелиция, отпивая большой глоток из бокала. — Боже милосердный, только этого не хватало! Начнутся бунты. Думаю, я к ним присоединюсь. Я уже не могу жить без утреннего кофе.

— Поскольку магия уходит из мира, Мертвые Земли тоже успокоятся, — сказал Хок. — На вашем месте, я бы начал прокладывать новые торговые пути и совершать новые территориальные приобретения.

Королева подумала над этим и вдруг улыбнулась.

— Если Мертвые Земли снова станут пригодны для жизни, то мы — на пороге крупнейшей земельной лихорадки в истории. И если удастся захватить и контролировать большую их часть, Трещина нам больше не понадобится!

— Не слишком обольщайтесь, — заметила Фишер. — Магус говорил, сквозь щели в ткани мироздания к нам просочилось столько магии, что на ее полное исчезновение уйдут века.

— Вы уверены, что Магус погиб? — уточнила королева.

— Абсолютно, — ответил Хок.

— Хорошо, — кивнула Фелиция, — он всегда меня страшно нервировал.

— Кто-нибудь удосужился сообщить фее Лунный Блик о смерти Магуса? — поинтересовалась Фишер. — Они были очень близки.

— Были, — подтвердила крохотная крылатая фея, внезапно появляясь в гуще собеседников перед троном.

Она быстро выросла до человеческих размеров и холодно огляделась. На ней было длинное черное платье в знак траура, косметика на лице отсутствовала. Без макияжа она еще меньше походила на человека и казалась еще более чужой, нездешней. Ее хрупкие крылья лучились бледным перламутровым сиянием.

— Я всегда любила его, — произнесла она бесстрастно. — Хотя и знала, что он не настоящий и что однажды ему придется уйти туда, куда я не смогу за ним последовать. Теперь и мне пора. Он был единственной причиной, по которой я задержалась среди смертных. Все мои соплеменники давно покинули окольными путями солнечный мир. Я последняя фея, и в мире без магии для меня нет места. Я покидаю вас, чтобы присоединиться к моему народу там, где сгущаются тени. Всем до свиданья. Было весело.

Она послала Хоку воздушный поцелуй и подмигнула Чансу, затем сжалась в невидимую точку и пропала.

— Началось, — сказал Ламент. — Мир меняется.

— Все изменится, — поддержал Хок. — Ничто уже не будет прежним.

— Порой это неплохо, — заметил Джерико. — Я и сам претерпеваю перемены. Я больше не Пешеход, я теперь просто человек, как и любой другой. Не быстрее, не сильнее. И определенно столь же уязвим.