Антон Фарб - Каэрден, или Милосердный рыцарь

Стал Каэрдэн похож на болотных тварей.

И засмеялась тогда Природа.

— Ты проиграл, рыцарь. Как и все до тебя. Как и те, с кем ты сражался. О, немало было среди них отважных кнехтов и запуганных крестьян. Но неважно, что привело сюда этих людишек — все они стали моими слугами. Друиды были только первыми из многих…

— Нет, я не проиграл! — воскликнул (или прорычал?) Каэрдэн. — Я не позволю ложной богине завладеть моей душой! Уж лучше умереть, чем служить тебе!

Тут бросил Каэрдэн свой меч, и скрестил руки на груди, готовясь встретить смерть, как подобает рыцарю. И как по волшебству исчезли страшные клыки и когти, и кожа его перестала чесаться… Снова стал Каэрдэн человеком.

— Убить тебя? Ну что ты, Каэрдэн! Как может мать убить родного сына? — вопрошает голос. — И кто тогда спасет леди Сигуну? Неужели ты забыл о долге рыцаря? Иди Каэрдэн, я отпускаю тебя. Забирай эту самку и возвращайся в свой вонючий город, выстроенный из мертвого камня и убитых деревьев. Уходи, Каэрдэн, и помни: ты обязательно вернешься ко мне, как и должен возвращаться блудный сын.

Взял тогда Каэрдэн свой плащ, укутал в него леди Сигуну, усадил ее в седло перед собой, а уезжая, выкрикнул:

— Ты права, лже-богиня! Я обязательно вернусь, и принесу с собой огонь! И тогда ты узнаешь, чем гнев человеческий отличается от звериной ярости!

И всю дорогу до Форт-Саважа звенел в ушах Каэрдэна звонкий смех Природы.

Возвратившись в Форт-Саваж, вернул Каэрдэн коменданту супругу, чем несказанно обрадовал его, а сам продолжал пребывать в задумчивости и тоске.

Печалится Каэрдэн, вспоминая, что твари, им сожженные, были когда-то людьми. И думает он о том, как бы ему победить Природу. Собрался он было испросить совета о премудрого Игнатиуса, но не успел.

Ушел маг вслед за осчастливленным комендантом и сказал тому:

— Прошу великодушно меня простить, но должно нам проверить леди Сигуну, как проверяли ранее всех вернувшихся с болот.

— Ах, право, с этим можно подождать! — возразил комендант. — Ведь леди Сигуну спас доблестный рыцарь Каэрдэн, а это значит, что не успели подлые друиды свершить над нею свои ритуалы!

— Как знать, как знать, — пробормотал себе под нос Игнатиус и добавил: — Не бойтесь, уважаемый комендант, нам нет нужды прижигать плоть леди Сигуны огнем. Придумал я заклятье, разрушающее чары Природы и друидов и позволяющее заглянуть под ложную личину. Но должен я опробовать свое колдовство, и если вы позволите…

Тут отстранил Игнатиус коменданта и начал совершать пассы над телом Сигуны.

Странная перемена случилась тогда со всеми, кто был в комнате. Сначала Игнатиус побледнел и осунулся, и пот выступил на его лбу. Потом подействовало заклятье, и кожа Сигуны всего лишь на миг, но превратилась в чешую, а во рту показались острые иглы клыков. А вслед за тем вздрогнул комендант, сгорбился и голову повесил.

Догадался комендант, что опоздал Каэрдэн и не спас Сигуну от чар Природы. Опечалился старый рыцарь и приказал сжечь бесчувственную Сигуну, ибо больше ничего нельзя было с ней поделать.

Сложили на главной площади Форт-Саважа костер, в центр которого вздымался столб. А к столбу этому привязали тварь в облике леди Сигуны, и созвали народ посмотреть, как будет она корчиться в языках пламени.

Кричат люди, проклинают Природу и друидов болотных. Переполнены их сердца яростью. Устали люди жить в страхе и взалкали возмездия Природе.

Один Каэрдэн стоит молча и поддерживает обессиленного мага. Да еще комендант беззвучно рыдает, обнимая пятилетнего сына.

Тут подносят факел к пирамиде дров и вспыхивает жаркое пламя. Приходит в себя Сигуна и начинает взывать о пощаде. Но нет милосердия в сердцах людей. Злобно смеются они над корчами твари; но та не спешит сбрасывать личину и верещать по-животному. Плачет Сигуна, и умоляет избавить ее от мучений, но глухи к мольбам горожане. Радуют их муки создания Природы. Приятны их взорам ожоги, уродующие белую кожу Сигуны, ласкают их слух надрывные крики. Веселятся люди.

Противно Каэрдэну смотреть на них. И еще противнее ему смотреть, как мучается Сигуна. Много тварей сжег Каэрдэн, но никогда еще не видел, чтобы хоть одна из них могла так долго сохранять человеческий облик. Спрашивает Каэрдэн у мага:

— А не могло ли случиться так, что ошибка была в твоем заклинании, премудрый Игнатиус? Доводилось ли тебе испытывать его на человеке, ни разу не бывавшем на болотах?