Антон Фарб - Каэрден, или Милосердный рыцарь

Ах, если б только укрытия искали нечестивцы! Но нет, злокозненный их разум взалкал возмездия. Друиды шли в болота, чтобы вернуться с новой силой!

И пробудили они древнее зло. Ожили капища, и уже не звериная человеческая кровь пролилась на алтари лживых богов: Неба и Земли, Дерева и Куста… Да простит меня Творец за перечисление языческих идолов! А впрочем, Творцу все безразлично, и потому осмелюсь я назвать имя самой жесткой богини друидов. Природой величали они ее, и приносили ей самые кровавые жертвы…

Воистину, ужасные дела творились на болотах! Пустели деревеньки, крестьяне в ужасе снимались с насиженных мест и шли искать правду к самому королю и гроссмейстерам Чародейской Коллегии.

И принял король решение: раздавить гадину в ее логове! Был отряжен полк самых лучших кнехтов для охраны зодчих, которым надлежало воздвигнуть на границе топей город Форт-Саваж для сдерживания зла и постепенного его уничтожения.

Город воздвигли быстро. А вот с изничтожением зла вышла заминка. Ведь кнехтам противостояли не жрецы лживых богов — а сами боги во главе с безжалостной Природой!

Кнехты пребывали во смятении. С кем им сражаться, если коварная Природа наносит свои удары исподтишка?

Ведь как оно бывало? То муж убьет жену, то мать — детей, а то и целая крестьянская семья падет от рук соседей. Как определить, жестокость в людях пробудилась по желанию богини и ее жрецов, или сами люди виноваты в этом?

Крестьяне по-прежнему жили в страхе, и погибали так же часто поселки и деревни… Не стало порядка в Морасском краю. Не справился гарнизон. Комендант отправлял целые отряды в топи — а отряды пропадали без следа или, что хуже, возвращались, но какими-то другими… Лишь по счастливой случайности удалось разгадать хитрый план богини Природы.

Однажды в казарме вспыхнул пожар. Заполыхали стены, занялась крыша и огонь грозил перекинуться на дома по соседству, за одну ночь уничтожив весь Форт-Саваж.

И все крестьяне, ремесленники и даже кнехты принялись тушить жадное пламя. А комендант вдруг заметил, что некоторые кнехты (а именно — те, кто вернулся из топей) остерегаются приближаться к огню и лишь подают ведра с водой. Задумался тогда комендант. А потом, когда пожар погасили, позвал он к себе сержанта одного из отрядов как бы для беседы, а потом, будто невзначай, опрокинул на гостя подсвечник.

Жуткая перемена случилась затем. Завыл кнехт по-звериному, зарычал, воззвал к бессердечной природе — и сбросил с себя человеческий облик, превратившись не то в зверя, не то в человека, а проще говоря, в тварь наимерзейшую, малькреатюром называемую. Зубы его заострились, кожа чешуей покрылась, а глаза и вовсе стали как у жабы.

Пришлось коменданту взять меч и зарубить гадину.

И понял тогда комендант, что Природа посылала в город своих слуг, как сам комендант посылал кнехтов на болота. И догадался старый рыцарь-комендант, что в силах друидов надевать человеческую личину на тварей, Природой сотворенных, и что каждый кнехт из отряда, вернувшегося с болот, должен пройти испытание огнем.

Так и сделали.

Поредел тогда гарнизон Форт-Саважа. И страх пуще прежнего овладел сердцами крестьян. Ведь как знать, где гулял твой ребенок и не забрел ли он на болото? Как угадать, откуда вернулся муж — с поля или топей, да и муж ли это или нечто, укравшее его облик? Мог ли муж ложиться в постель к жене, не ведая, кто она на самом деле? Нельзя же все время прижигать тела родных и близких. И нельзя теперь было верить своим глазам.

Совсем туго пришлось тем, кто жил в Форт-Саваже.

Перестали люди верить друг другу. Начали коситься подозрительно, и чуть что — сразу за факел хватались, а то и за меч.

В каждом человеке готовы были увидеть звериную сущность. И каждый, кого пугалась домашняя скотина, или кто был слишком груб и не знал милосердия, сразу считался слугою хитрой богини.

— Так стоит ли удивляться, — закончил свою речь комендант, — что вас, людей здесь новых и приехавших на полуживых лошадях в мыле, посчитали выходцами из болот? Разве можем мы знать, каким еще способом будет Природа сеять раздоры промеж нас? Вот и приходится нас быть вдвойне осторожными. Здесь и лежит причина нашего грубого обращения с гостями, за что и прошу нижайше простить меня и моих кнехтов.

— Брат мой, — с чувством молвит Каэрдэн. — Я был послан сюда самим королем, чтоб избавить вас от страшной напасти. Огнем и мечом разорим мы капища друидов и изгоним ложных богов и богинь. И не будет больше страха в сердцах людей! В этом клянусь я своей рыцарской честью!