Ольга Егер - Черствое сердце (СИ)

— Ну ты и… — Хотела высказаться я, но Даниэль опередил.

— Бабник! — только у него это прозвучало с непонятной интонацией. Похоже, он хвалил деда. За что получил по колену.

— Я не такой! — тут же оправдался Куран.

— Ты смотри, — пригрозила ему я. — Узнаю (а от меня не спрячешься), и будет тебе каюк!

Таван хохотал от души. Пока мы не прибыли. А там на него напал страх.

Осень в горах была холодной. Ветры налетали на любого человека со всех сторон, и заглядывали ему под одежду, шутливо запихивая за ворот и под куртку сквозняк. Фиолетово-серые облака стояли над Говерлой.

Ведьмы почувствовали нас. Сила ветров усилилась. Я выставляла перед нами щиты, чтобы мы могли спокойно двигаться по дорожке к той самой сторожке, о которой нам рассказывал Таван. Его лицо менялось при каждом шаге. Он то хмурился, то улыбался, то злился, — короче, он боялся. Мы остановились у обветшалого домишки. Дед заглянул туда, оставив нас у входа.

— Как думаешь, каким будет их встреча? — спросил Даниэль, обнимая меня.

— Не знаю. Учитывая то, как он ее обидел — вряд ли она бросится ему на шею. — Ответила я, помедлила немного, и воспользовалась отсутствием Тавана. Прижалась к мужу, крепко-крепко поцеловала.

— Эй! Не заставляйте меня завидовать! — донеслось из домика, и к нам вышел вампир. — Ее там нет.

Таван сел на пороге. Он расстроился.

— Наверное, она не верит в твое раскаяние. — Предположила я.

— Как мне доказать ей, что я изменился? — озадачился он. — Я итак думал о ней на протяжении столетий каждый день, каждую ночь. Вспоминал ее нежные руки…

Он снял с косы ленту, погладил ее.

— Это единственное, что осталось у меня от моей Лесточки. — С грустью проговорил он.

— Ну, зная их характер, — подал голос Даниэль. — Тебе придется наизнанку вывернуться, чтобы доказать свою любовь. Я — тому пример!

— Поверь малыш, эти женщины того стоят! — вздохнул Таван. — Только со своей ведьмой ты будешь по-настоящему счастлив.

В природе внезапно что-то изменилось. Мы не сразу поняли, что именно. Но облака пропустили несколько лучиков солнца. А те опустились на смереку у обрыва, рядом с которой стояла она — Гелеста. Стояла и смотрела прямо на Тавана. Он же боялся пошевелиться. Клянусь, я видела слезы на его глазах.

— Иди! — подсказал ему Даниэль.

И он бросился к ней с радостным кличем: "Родная, прости засранца!" Хотел поцеловать. Получил по морде. Завязался скромный семейный скандал, в ходе которого Таван ползал на коленях, целовал ноги первой карпатской ведьмы. Она улыбнулась ему, вроде бы соглашаясь на примирение, и выдвинула условие.

— Он что?.. Она потребовала, чтобы он?.. — срывалось у меня, при наблюдении за тем, как вампир подходит к краю скалы и с видом счастливого приговоренного машет нам ручкой.

— Да! Он прыгнет! — констатировал спокойный Даниэль.

Я трусливо взвизгнула, когда Таван рухнул в пропасть. Уперлась лицом в плечо мужа, боясь даже смотреть в ту сторону.

— Успокойся, — насмешливо проговорил Куран. — Он не умрет. Он бессмертный.

Я уставилась на мужа.

— Не смей брать пример с нее! Давай ссоры ограничим битыми тарелками… — Сказал он.

— Даниэль, — всхлипнула я, и меня крепче обняли.

— Я знаю, что когда больно мне, то и тебе плохо, — прошептал он. — Я уже давно различаю стук твоего сердца из тысячи! И могу найти тебя в любой точке мира, Дина! Ты не желаешь мне вреда. А я обещаю, что буду беречь себя, тебя и нашу семью в целом!

Вместо эпилога

— Чокнутая ведьма! — произносилось исключительно шепотом, и с оглядкой на лестницу.

Наверное, именно это и напугало Кая, когда он переступил порог дома. А, может быть, его смутила гробовая тишина в поместье.

— Что случи… — остаток фразы личный охранник, правая рука и просто лучший друг самого влиятельного вампира Франции, договаривал в пустоту. Потому что выбежавшие встречать его, Бруно и Сильвин, исчезли под дикий хохот и стук копыт, унесенные смутно знакомыми рогатыми тенями. Кай тяжело вздохнул. Покачал головой и снял пиджак, бросив его на спинку кресла в холле. Потом поднялся по лестнице на второй, третий этаж, совершенно четко отдавая себе отчет в том, что усадьба пуста! И он знал, кто в этом виноват. Дойдя до двери в покои своего господина, Кай постучался и переступил порог. Невысокая, темноволосая женщина-ведьма стояла спиной ко входу, — у окна. Она разглядывала белые облачка, плывущие по небу. И грызла леденец на палочке. Вампир присел на диван и поинтересовался: