Ольга Погожева - Я стану твоим врагом

Плош и Кешна обеспечат уют и порядок, госпожа Ами позаботится о том, чтобы за всё это время её сын не превратился в варвара и получил если не блестящее, то достаточное образование, Фео и Фло не дадут заскучать, а сэр Эйр, столь великодушно согласившийся следовать за ней, и даже после позорного поединка с Ликонтом не утративший преданности к ней, обеспечит безопасность, не отлучаясь от Михо ни на шаг.

— Ма-ам, — протянул Михо, неуверенно касаясь её руки. — Ма-ам, ты останешься на ночь?

Марион привлекла сына к себе, обняла, целуя в макушку. Михо рос послушным и спокойным ребенком, чудом не избаловавшись в отсутствие родителей, и чудом не утратив свою отличительную черту — несгибаемый внутренний стержень, унаследованный им от отца. Магнус, помнится, ни разу не изменил своим принципам и убеждениям, оказавшись достаточно сильным, чтобы пойти против течения общественного мнения, и в то же время сделать это без всяких конфликтов, без скандалов и резонансов. Если бы у Михо получилось построить свою жизнь столь же мудро, если бы только быть уверенной, что её мальчик ни от кого не будет зависеть…

— Нет, солнце, — она сжала сына в объятиях, сглатывая вставший в горле ком. — Я не могу. Я бы очень хотела, очень…

— Но не можешь, — эхом откликнулся Михо, обхватив её руками.

Переход от Ренны до Галагата занял чуть больше недели. Всё это время они были неразлучны, а проведенные вместе дни и ночи стали большим откровением для обоих. Марион с удивлением понимала, как сильно вырос её мальчик, как изменился — в свои девять лет Михо вел беседы с нею почти на равных, рассуждал, задавал вопросы — и в то же время, казалось, совершенно не тяготился изнурительным путешествием, не пожаловавшись ей ни разу на усталость или скуку. Марион и радовали и огорчали подобные открытия: похоже, её маленький сын повзрослел без неё, и слишком рано, обретя эту недетскую серьёзность, с которой его темные, пытливые глаза смотрели на мир.

Марион, впрочем, не подозревала, с каким радостным возбуждением ждал Михаэль этой поездки — главным образом, потому, что все эти дни они должны были находиться вместе, рядом друг с другом. За первые совместные вечера и ночи в шатре он успел рассказать матери почти всё — и ничего. И каждый вечер был похож на сказку — он засыпал рядом с мамой, чувствуя, как она легонько поглаживает его волосы, слушая её тихий голос, поющий его любимые с детства колыбельные…

Он привык справляться со всем сам. Даже когда рядом находился сэр Кеннет, Михо постоянно чувствовал на себе груз ответственности, некое бремя свободы выбора. И вот теперь — мама…

Ей Михаэль мог доверить что угодно. Она незримо пребывала рядом с ним всё это время; он почти слышал её голос, почти ощущал тепло её присутствия — даже несмотря на то, что видел её всего несколько раз в году…

— Тогда иди, — сын первым оторвал голову, заглядывая ей в глаза, — мы тут сами справимся, правда. Я буду ждать. Завтра?

— Завтра, — кивнула Марион. — Я очень постараюсь.

Она поцеловала сына, с трудом отрывая его от сердца. Теперь, когда они были вместе, расставаться оказалось ещё больнее. Будто заново отрываешь от себя едва прижившийся кусок…

— Фео, Фло! — прикрикнула баронесса, разворачиваясь к застывшим близнецам. — Из дому ни на шаг! Оставайтесь с Михо, и слушайте старших! Сэр Эйр, — Марион заглянула в глаза верному помощнику, — я очень надеюсь на вас.

— Не беспокойтесь, — верно истолковал полный тревоги взгляд рыцарь. — Ваш сын в надежных руках. Вы меня знаете.

Марион устало улыбнулась, кивнула. Сэр Эйр, один из самых преданных рыцарей покойного командующего и один из первых, присягнувших ей на верность после его смерти, действительно оказался самым надежным защитником из тех, кого она могла бы взять с собой. Эйр готов был служить до последнего вздоха, последней капли крови, и не спустит глаз с Синего баронета. Да, она могла ему доверять.

Отдав последние наставления госпоже Ами, Плошу и Кешне, леди Марион в последний раз поцеловала сына и быстро покинула дом, запрыгивая в седло. Юрта должна была дожидаться её во дворце, не отходить от её высочества ни на шаг, и доложить обстановку сразу по прибытии. Что бы она делала без верной камеристки!

Юрта постаралась на славу. К её прибытию принцесса Таира была весела, улыбчива — по-доброму ворчливая камеристка могла поднять настроение кому угодно, развлекая бесконечными байками — и практически готова к ужину, на который сама Марион едва не опоздала. Баронесса наспех привела себя в порядок, позволяя Юрте уложить отросшие волосы и приводя в порядок исцарапанные, загрубевшие за время похода руки. Камеристка приготовила для неё светло-серое платье — неброское, но элегатное, нежное и ненавязчивое. В таком наряде просто стать королевой вечера и просто скрыться от чужих глаз — в завивимости от обстановки.