Ольга Погожева - Я стану твоим врагом

Януш тряхнул головой, отмахиваясь от наваждения.

— Во имя Единого! Миледи… вам нужна помощь!

Женщина окинула его цепким взглядом, отвернулась, выжимая рубашку.

— Кто ты? — резко, неприязненно бросила она, не реагируя на его слова.

Януш осторожно приблизился, присел на корточки, касаясь рукой земли.

— Я лекарь, — сказал он. — И я могу помочь.

Она вскинула глаза, меряя его взглядом — долгим, невыносимо тяжелым. Януш несмело улыбнулся, пытаясь разрушить эту непробиваемую стену отчуждения, и руки её, державшие мокрую рубашку, дрогнули.

— В самом деле? Можешь?

Януш кивнул, придвинулся ближе.

— Если вы позволите.

Марион усмехнулась, разглядывая молодого мужчину, перебросила мокрую рубашку через плечо. Этим честным, понимающим зеленым глазам и светлой, спокойной и теплой, как весеннее солнце, улыбке хотелось верить. И тембр его голоса — мягкий, ненавязчивый…

Должно быть, сработала привычка — молодому доктору не раз приходилось утешать, успокаивать, уговаривать буйных больных, отказывающихся от доброй помощи.

Она медленно кивнула.

Януш придвинулся ближе, безошибочно потянувшись к прикрытому плащом левому плечу. Отражение чужой боли, так явственно, так остро, он ощутил, едва приблизившись к ней. Ему не нужно было видеть рану, чтобы знать, где болит.

— Я сниму боль, — негромко объяснил он, положив ладонь ей на плечо. — Во имя Единого…

Марион хмыкнула ещё раз, с удивлением рассматривая незнакомца. Нечасто встречались среди лекарей те, кто веровал в Единого Бога. И тем более не встречались среди них те, от прикосновения горячих ладоней которых становилось так невыносимо жарко, так невероятно легко… и свободно…

Боль утихла, перестав терзать измученное тело, и Марион облегченно выдохнула, на миг прикрывая глаза. Левое плечо, то самое, на которое обрушился двуручник герцога, пострадало не только от самого удара, но и от прогнувшейся, не выдержавшей удара брони, вонзившейся в кожу. Это оказалось сущей пыткой — снимать левый наруч, наплечник, вытаскивать кусок металла из открытой раны…

— Теперь надо промыть рану и наложить повязку, — Януш отнял ладони от её плеча и вопросительно посмотрел на воительницу. — Мне нужно осмотреть вас.

Марион развязала тесьму плаща, позволяя тому упасть на землю.

— Глубокая… — лекарь покачал головой, поворачивая её руку так, чтобы рассмотреть рану. — Промойте плечо, миледи, я принесу травы. Они помогут снять воспаление.

Он спустился к воде, где, удовлетворенно фыркая от долгожданного водопоя, стоял его конь, снял заплечный мешок, на ходу доставая нужные травы, сполоснул в воде. Женщина забрела в воду по колено, чтобы удобнее было промыть плечо, и он не стал тратить времени попусту, принявшись собирать хворост. Вечерело очень быстро, тьма в лесу падала всегда неожиданно, а ему нужен был свет.

— Как зовут тебя, лекарь?

Она казалась сейчас уже совсем спокойной: боль оставила её, проясняя освободившийся от терзаний разум; лицо, умытое, освеженное, вопреки первому впечатлению, оказалось приятным, и приглаженные влажные волосы уже не были похожи на воронье гнездо.

— Януш, миледи.

Он достал из сумки чистые тряпицы, которые брал с собой на случай, если придется укутывать свежесобранные травы, перочинным ножом разрезал их на несколько длинных полос.

Женщина опустилась рядом с собранным хворостом, принялась разводить костер, искоса наблюдая за его приготовлениями. Некоторое время они молчали, пока пламя набирало силу, затем Януш придвинулся к костру.

— Сядьте ближе к огню, миледи, — попросил он.

Над костром вновь повисло молчание: Януш был занят наложением повязки, женщина изучала его, без всякого смущения разглядывая одухотворенное лицо, руки, работающие быстро и умело, внимательные глаза.

— Боль, — вдруг сказал лекарь, оставляя перебинтованное плечо. — У вас болит… Вы позволите?

Марион помедлила: удар, пришедшийся по спине, не особо тревожил её, когда острая боль в плече затмевала всё остальное, но ощущала сейчас, под тугой повязкой, стягивавшей грудь и поддерживающей спину.

Этот незнакомый юноша сделал уже достаточно, чтобы доказать свой лекарский талант, ему хотелось верить. Она повернулась к нему спиной, медленно распуская поддерживающие грудь бинты, привычно потянулась к волосам, чтобы перекинуть их через плечо и скрыть наготу, но тотчас отдернула руку, ощутив под пальцами неприятную пустоту.

— Вот так, — чуть провернув её к свету, проговорил лекарь, — во имя Единого…