Мария Чурсина - Чужие сны

На улице пронизывающий ветер заставил задержать дыхание. Маша едва ли не переходила на бег, чтобы не отстать от Сабрины. Она сунула руки в карманы и сжала там пальцы, пытаясь сохранить хоть такое, эфемерное тепло.

— Как думаешь, кого первым она побежит убивать: Алину или Комиссара? Мы можем сразу идти сразу на кладбище? — поинтересовалась Сабрина спокойно, как будто спрашивала, чего Маша больше хочет, чаю или кофе.

— Чего же им делать дома, давай уже сразу на кладбище. — Она нервно рассмеялась. — Не всех ещё прелестей болот повидали, ох не всех.

— Что с тобой? — Меч Сабрины разрезал туман полукругом — она остановилась и обернулась.

— Ничего, давай быстрее с этим закончим, — выдавила Маша сквозь зубы. — Мне так надоели эти мстительные дела среди могил.

Как они добрались до кладбища, разве что чудом не заблудившись в тумане, она так и не поняла. Очнулась, только когда увидела покосившиеся оградки и памятники. Слишком поздно в голову пришло, что Судья могла бы и пойти над ручьём, рискуя сорваться в воду, но добраться до костра куда быстрее. Почему-то вопрос «зачем» отпал сам собой, да и Сабрина промолчала.

— Чувствуешь? — она несильно ткнула Машу локтем в бок.

Она чувствовала. Туман нёс запах гари — не осенней, приятной и ностальгической, а другой, которой чадят пепелища, — и мертвечины. Пальцы давно замёрзли и потеряли всякую чувствительность, но Маша провела рукой по облупившейся краске. Вдалеке протяжно и грустно взвыла собака.

Костёр больше не тлел, оранжевые языки пламени весело лизали листья и ветки, которые ещё вечером притащили Алина с Комиссаром. Но темнота за пределами ярко освещённого пятна не отступала. Наоборот, темнота казалась ещё гуще, ещё чернее. Сизый дым поднимался от костра, уходил прямо вверх.

Алина первая услышала хруст веток и поняла, что к ним явились гости. Она сложила руки ладонью к ладони, одновременно применяя заклинание защиты и пытаясь согреться. Руки, обнажённые по самые локти, покрылись мурашками от ночного холода.

— Думаете, что победили меня, да? — К костру, точнее, к самой границе между светом и ночью, приблизилась Судья. Гротескно-большая фигура замерла — она не решилась подойти ближе.

Комиссар, который до этого смотрел только в землю, опираясь на крепкую палку, поднял взгляд. Полы красной накидки пошевелил ветер. Его лицо из-за сизого дыма само было мертвецки-синюшным, глубокие морщины залегли на лбу и у краешков рта.

— Думаете, что выжили меня отсюда, да? — повторила Судья. И не было в её голосе отчаянья, страха, обиды. Не было вообще ничего.

— Прости. Ты сама подняла весь этот шум, а мы только чуть-чуть затаились, — произнёс Комиссар по-старчески хриплым голосом. Алина впервые видела его таким усталым. Вероятно, ритуалы и правда отняли у него слишком много сил. — Ты в самом деле думала, что если вызовешь сюда законников, они тебе помогут?

Судья подняла руку, уставив указательный палец прямиков в лицо Комиссару, и если бы могла застрелить, давно бы уже нажала на спусковой крючок.

— Вы, — сказала она, как выплюнула. — Вы слишком обнаглели с этими своими ритуалами. Я бы смолчала, как всегда, но мальчиков я вам не прощу. Какого демона вы их трогаете?

Комиссар развёл руками, как будто говоря: «Чего же ты хотела?».

— Вышло так, что эта деревня слишком маленькая для нас троих.

Алина сжала зубы. Она прекрасно знала, каково это слышать Судье. Судье, которая родилась и выросла тут, а они с Комиссаром пришли гораздо позже. Оба — изгои большого мира. И мира идеального — мира магов, и мира попроще — мира людей. Оба пришли сюда, потому что им было некуда больше идти.

Война между ними троими велась очень долго. Бесконечное противостояние выматывало, раз за разом заставляя подниматься с колен и сражаться дальше. Раз за разом, потому что все трое прекрасно знали — ни один из них не отступит. Некуда им отступать.

Связанные порочным кругом, они никогда бы друг друга не сдали, вот только земля больше не собиралась носить их тяжёлую магию на себе. Они почуяли это все и разом, и разом же решили, что так продолжаться не может.

Сперва они разделили деревню на три равных части, чтобы каждый справлялся, как мог. Вот тогда-то и началась война. Судья начала её первой — убила маленькую девочку на территории Алины. Потом трое уже изводили друг друга, как могли.

— Так вышло, — повторила за Комиссаром Алина, пытаясь хоть немного смягчить их противостояние, если это было вообще возможно.