Мария Чурсина: Чужие сны

Сабрина поворошила ногой высокую траву на обочине дороги. Вездесущая крапива проросла сквозь упавший забор. Сабрина пнула его — удар вышел глухим, и зашуршал старый пепел.

Они вышли обратно на главную улицу и тут же столкнулись с Ремом и Лисом.

— А знаете, вам повезло. За голову всё-таки схватимся мы, — сказала Маша, на мгновение схватив Лиса за лацкан куртки. Судя по выражению лица, он не сразу понял, о чём это она. А когда понял, почему-то не особенно обрадовался.

Рем — недовольный, растрёпанный, в плаще, наспех наброшенном на домашнюю одежду, — проводил её взглядом, потом обернулся к Сабрине. Открыл рот, чтобы что-то спросить, но передумал.

— Подумаешь, маленькая безобидная сущность, — сказала Сабрина, предрекая его вопрос. — Никому она не мешает. Нечего тут бояться. Да по большим городам сотни таких ходят, только их уже никто не замечает.

Она лукавила. Сущности не всегда были безобидными. Конечно, большинство из них занимались только тем, что бродили по безлюдным местам, но иногда встречались и те, встреча с которыми не заканчивалась ничем хорошим. Маша давно не видела подобных, отвыкла, почти все воспоминания давно стёрлись, осталось только ощущение чужого присутствия, чувство опасности.

Именно это и беспокоило её больше всего остального.

— Раз так, здесь могут быть и другие сущности.

— Может быть, стоит вызвать подкрепление? Кто знает, что ещё завелось в этой деревне, — предложила Сабрина.

— Брось, — отозвалась Маша совсем тихо и обернулась, как будто собиралась рассмотреть за высокими заборами тот самый дом. — Тут не может быть ничего жуткого. Четыре десятка дворов. Сильный маг, равно как и опасная сущность, здесь просто не выживут, ему же необходимо подкрепляться человеческими силами.

Никто не задавал вопросов — почему маги вдруг напали на города людей. Всем было ясно, как дважды два, потому что они ужасные жестокие твари, которые жаждут убивать и грабить. А когда утолят эту жажду, будут жить в захваченных домах, определив людей, как низших существ, которые только и годятся, что в рабы.

Ещё говорили — Диана слушала и из крупиц ценных сведений составляла общую картину — магам требовались люди, чтобы питаться их силами. В том мире, откуда пришли маги, они брали силы из своих источников, а в мире людей всё было по-другому, и приходилось приспосабливаться.

Уж что-что, а оказаться вдруг в положении дойной коровы для какого-нибудь урода Диана не хотела точно. Зашивая и перевязывая раны, она копила в себе ненависть к врагам, зная, что однажды её ненависть во что-то да выльется.

Холодное лето прошло, наступила осень, притащившая с собой неурожай, слякоть и постоянные дожди. Диана почти не видела города, в который приехала. Она с утра до ночи работала, иногда — приходилось и ночью, а потом валилась спать, только мельком вспоминая, что всегда мечтала увидеть многоэтажки и широкие дороги.

Впрочем, говорили, что от многоэтажек и дорог мало что осталось.

Однажды во время ночного дежурства Диану вызвали в приёмный покой. В коридорах госпиталя горели тусклые лампы: экономили электричество, но Диана уже привыкла к полутёмным переходам. Она могла преодолеть все лестницы с закрытыми глазами.

В квадратной комнате, стены и пол которой были выложены кафелем, на жёсткой кушетке её ждал молодой мужчина. Дежурная ушла куда-то, бросив его одного, и Диана подумала, что надо бы пожаловаться на неё старшей медсестре.

— Вот поцарапался немного, — извиняющимся тоном сказал мужчина.

Одет он был неприметно и просто — не в серую форму регулярных войск и даже не в тёмно-зелёную — тыловых частей. Гражданский? Диана привыкла сначала делать, а потом уже спрашивать.

Рана на предплечье оказалась глубокой и чёрной в глубине, как будто опалённой. Диана сперва подумала, что ей мерещится от недосыпа и плохого освещения, но рубашка и куртка в месте разрыва тоже почернели.

— Это ничего, — сказал мужчина, как будто это она явилась просить помощи. Хотя его потряхивало от боли. — Всё срастётся.

В конце концов, раньше она видела и не такое. Что значит опалённая рана по сравнению с развороченными телами, которые хоронили чуть ли не каждый день? Руку пришлось зашивать, а потом — рассечённую кожу у виска. Ударь неизвестная сила ещё немного ниже и чуть сильнее, и итоги были бы куда печальнее.

— Знаете, вы очень помогли мне. — Дышал он всё ещё тяжело, но продолжал улыбаться. — Я смогу уйти.