В. Бирюк - Найм

— Ты… эта… Ты постой. Ты чего — девок моих замуж выдать надумал? Так они ж маленькие ещё! Их же ж это… да подохнут они под мужиками-то!

— А тебе-то чего? Как купцам на чужбину продавать — согласен. А купленную-то на торгу девку, там, в тридевятом царстве, — никто спрашивать не будет — маленькая она или уже большая. Ладно, уймись. И не во всяком домушке — из-под венца да сразу под мужика. Обвенчали ныне, запись сделали, дом — полный, в счёте — тягло. А уж когда дело до дела дойдёт… Но не об этом речь.

— А об чём?

— А об тебе. Твою беду, наказание твоё божье, от которого ты в петлю лезть готов, я могу в прибыль обернуть. У меня в вотчине десятков шесть баб да девок. Вот ты их всех и покроешь. Ну, чтоб они от тебя брюхаты ходили.

— Чего?! Всех?! Шесть десятков?!

— Ну, может, восемь. Откинь старых, малых, яловых, больных, кормящих, беременных… Не так много остаётся. Или не потянешь?

— Да я… да только дай! А ежели они не схотят? Ломать их? Тогда помощников надоть. А то такие здоровые бабцы есть… Кулак у ей — как у тя голова. Ка-ак приложит… Опять же, а мужики их как? А ну — драться будут? А?

— Не твоя забота. Какая сама не захочет, или там муж у неё… Я в Рябиновке вотчинник. И смердов своих… уговорю. А вот если после твоей службы у меня лет через пятнадцать будет в вотчине полсотни невест лишних, то… полста дворов новых только так встанут. И мне они будут — не лишними. Это от смердячек. А которые холопками родятся да на личико не сильно страшными вырастут — можно будет и гречникам скинуть, серебра получить. Твои-то девки — вроде не уродицы. Может, и новые, которых сделаешь, — по хорошей цене пойдут.

Насчёт «продать» — это скорее для простоты объяснения данному индивидууму — он же и сам о продаже говорил. А у меня несколько другие приоритеты — вотчину поднять. При здешней демографии с социологией мужская часть туземного населения является существенно более многочисленной и мобильной. Будут девки — мужики сами слетятся. Как мухи на мёд. Что-то вроде Жванецкого: «В Ялте как стемнеет, в комнату налетают мужики — один-два крупных, три-четыре мелких. И жужжат, и жужжат». И будет это «жу-жу не спроста», а с увеличением прибыльности и объёма валового производства.

— Эта… И чего мне за такую службу?

— Корм. Мне осеменитель в вотчине нужен здоровый. Мёд, яйца, мясо, молоко. Лебеду свою только по первопрестольным праздникам кушать будешь. Если сильно захочешь. Само собой — жильё. Изба новая, коровка добрая. Ещё чего надо. Дело какое-нибудь тебе в усадьбе найду. Чтоб ты на одном этом занятии не свихнулся. Ни тебя, ни семейство твоё притеснять не буду. Короче — как сыр в масле. Понятно?

— Эта… А чего в холопы? Я, эта… ну… и так послужу. Вольным.

— Не пойдёт. Ты про такое дело, как я рассказываю, прежде слышал?

— Не. Такого, вроде, на Руси не бывало. Деды-прадеды…

И правда — не слыхал. Тут я использую американский опыт. Когда в 20-х годах 19 века Венский конгресс запретил работорговлю, то конгресс США приравнял её к пиратству, а флоты европейских держав, прежде всего — Британская Западно-Африканская эскадра начали патрулировать Атлантику. Цены на негров в Южных штатах подскочили на порядок. Потому что там уже пошёл хлопковый бум, вызванный коттон-джин Илая Уитни. Изобретение этой хлопко-очистительной машины на поколение продлило рабство в Северо-Американском Союзе.

И всё это время постоянно упоминается американская идиома: «съесть негра». Те плантаторы, которые не сводили бюджет с помощью сельского хозяйства, выравнивали финансовый баланс, продавая очередного чёрного невольника. Естественно, при тамошнем соотношении издержек и доходов от «съедаемых негров», регулярно находились люди, которые пытались запустить процесс воспроизводства качественной рабочей силы на индустриальной, массовой основе.

Но по-настоящему ожидаемого уровня прибыльности такие «питомники» не достигли — слишком большой период оборота капитала. Политическая нестабильность… Американцы избрали в президенты Авраама Линкольна. И весь этот бизнес накрылся. Рабство в США было отменено. В том же десятилетии, что и в России. От сего дня — семь веков. Успею.

Здесь, в средневековье, идея разводить холопов как скот — не столь уж революционна. Есть классический договор из этой эпохи между каким-то французским графом и таким же епископом о браке их крепостных. Причём специально оговорено, что: «первый ребёнок принадлежит графу, второй — епископу, третий — снова графу, четвёртый — епископу». И так далее. В моей схеме есть детали, несколько отличающиеся от «опыта прогрессивного Запада» — я ориентируюсь именно на заселение вотчины. Но девки — всегда в цене. Если не на Руси, то в Кафе. Не получиться приспособить в своём хозяйстве — продам. Ликвидность высокая.