В. Бирюк - Найм

Хозяйка принесла жбанчик с пивом, кружки. Жердяй задумчиво посмотрел на стоящего у столба Сухана с жердью в руках, задумчиво выслушал моё: «Он не пьёт. Живой мертвец». Покивал осторожненько. От кивания снова поморщился и припал к своей кружке. Николай тоже… глубоко и завистливо вздохнул. Пришлось позволить — слюной захлебнётся.

К моменту, когда положение тары соответствовало рабочему состоянию телескопа, появились два его сына. С дубьём. Явно — для «поговорить». Присели рядом. Глава семейства мрачно оценил проявление сыновней боеготовности и снова поворотился ко мне.

— Ну и чего?

Как приятно иметь дело с понимающим человеком. С экономящим своё и моё время. Без всяких длинных подходов, приплясов и разговоров о погоде, отёле и престольных праздниках.

— Две тысячи пудов. По векшице. Мешки, доставка — твои.

Глубокая сермяжная правда моего утверждения доходила до присутствующих с разной скоростью. Николай посидел с отрытым ртом, сглотнул и присосался к своей кружке. Жердяй, не поднимая глаз, хмыкнул. Подумал и хмыкнул снова. И присосался к своей. Один из его сыновей старательно последовал отцовскому примеру: «Батя плохому не научит». А вот второй… «эх, молодо-зелено». Сложив из немаленькой трудовой мозолистой ручонки здоровенный кукиш, он сунул его мне под нос. Одновременно заботливо поинтересовавшись:

— А вот это видал?

Эх, деточка, я видал, как внезапно всплывает атомный подводный крейсер. В полностью защищённой и контролируемой акватории. Вот это — «кукиш». А у тебя так — фигурка из трёх пальцев.

Резкое движение селянина отозвалось шорохом за спиной: Сухан переступил ногами и взял еловину поудобнее. За столом три мужика старательно разглядывали друг друга поверх пивных кружек. Не прекращая вливать и проглатывать, не рискуя остановиться или прерваться. Придётся снова мне влезать.

— Жердяй, поправь меня. Связка у тебя получилась такая. Нужно женить старшего, потому что без этого нельзя женить следующих. Без женитьбы сыновей — их нельзя отделять. Неразделённой семьёй невозможно выделиться из веси, создавая собственную. Без правильного отделения по типу «пчелиной семьи» — невозможно забрать себе «пашенный оазис» и получить безмытные годы. Так?

— Батя! Давай их вышибем. Я этому уроду наглому все кости…

— Ш-ш-ш…

Юноша, ну разве можно разговаривать так громко, когда у старших головка того… бо-бо до такой степени? Жердяй поморщился от боли, от шума, от энтузиазма сыновнего. Надеюсь — и от сыновней глупости. Поставил кружку на стол. Как-то задумчиво: то ли поставить и разговаривать, то ли продолжить поправку здоровья.

— Откуда узнал?

О, так эта очевидная для меня гипотеза является тайным стратегическим планом?!

Только его жена не причём — до секретов можно не только допытываться, но и додумываться. Правда, сейчас, в этом его… синдромном состоянии, такая мысль будет выглядеть неправдоподобно. Дадим более съедобное обоснование:

— Сорока начирикала. Я же «зверь лютый» — мне ж положено язык птиц и зверей понимать.

Сороки не чирикают. И мало ли что, где и куда мне положено. Мужики снова загрузились. Краем глаза поймал выражение лица Николая. Сведённая судорогой интеллектуального напряжения физиономия, постепенно заполняется радостно-наглой ухмылкой. Не то — от понимания, не то — от пива.

— Ну и?

— Свадьбе — быть. Условия — ты слышал. По рукам?

Сыновья поморгали, по-разглядывали сперва — меня, потом — отца, потом радостно-удивлённо завозились на скамейке: «А… ну… так значит… это ж другое дело… таку препону… и сразу в церковку,… а бревна-то для избы уже лежат… да хоть завтра и начнём… ну, наконец-то я со своей…».

Жердяй внимательно и несколько тоскливо посмотрел на своих сыновей. Как-то даже презрительно. Вздохнул. Хотел что-то спросить, поморщился и передумал. Внимательно заглянул в свою пустую кружку. Будто надеялся увидеть там ответ. И — протянул руку над столом. Ладонью кверху.

Николай хлопнул, вытащил свою бересту для записи «ряда» — договора. Парни сбегали за соседями — свидетели нужны, хозяйка выставила на стол бражку и кое-какую закуску. Всё это время Жердяй неподвижно смотрел в стол перед собой. Только когда процедура была исполнена, и народ собрался уже обмыть сделку, негромко остановил: