Робин Маккинли - Корона Героев

Аэрин сама в панике задрала голову, струпья на лице протестующе натянулись. Правая рука зашарила по вороту туники и натянула полу плаща вместо капюшона. Пальцы торопливо ощупали левую часть головы, где росла упрямая щетина.

Отец и кузен и сопровождавшие их всадники очутились рядом с ней почти мгновенно. Арлбет окликнул ее, но она не ответила — ее хриплый голос не расслышали бы в грохоте копыт. А потом Тор подъехал к ней и спросил встревоженно:

— Аэрин, это ты?

Но она медлила с ответом, пока он не схватил ее за левую руку. Кричать она не могла, но издала такой ужасный хриплый звук, что Тор выронил ее руку и произнес что-то, но она не расслышала, потому что закашлялась от крика и никак не могла остановиться. У нее снова пошла кровь, брызги попали Талату на шею, ее трясло, и плащ свалился на землю, и Тор с Арлбетом застыли в седлах, беспомощно глядя на нее.

Остаток пути запомнился плохо. Ей попытались соорудить гамак, дабы облегчить путешествие. Аэрин послушно легла, но так оказалось еще хуже, и на первой же остановке она выбралась из носилок и мрачно побрела к Талату, кружившему поблизости в недоумении, чего он такого натворил, что у него забрали хозяйку. Она обняла его за шею и спрятала лицо в гриве, не обращая внимания на царапающие левую щеку волоски. Тор тут же оказался рядом.

— Аэрин. — Голос его звенел от непролитых слез, и она стиснула пальцы на Талатовой гриве.

Милый веселый Талат не сомневался: пока хозяйка едет на нем верхом, все не так страшно.

Она проговорила в его шею:

— В носилках не легче. Я лучше верхом.

И она ехала верхом, и весь отряд приноравливался к самой бережной поступи Талата, и еще не скоро достигли они Города.

Когда каменный Город наконец вырос перед ними из леса, Аэрин нашарила плащ и потянула его вперед, чтобы снова прикрыть лицо. Ехавший рядом отец наблюдал за ней. Она взглянула на него, позволила плащу соскользнуть обратно и выпрямилась в седле. Аэрин вспомнила описание смерти Гортольда в Аститетовой «Истории»: как его внесли, истекающего кровью от множества смертельных ран, в Город, где весь народ приветствовал его как спасителя, и как он умер в замке короля, приходившегося ему кузеном. И весь Дамар скорбел по его кончине.

Мрачноватая улыбка тронула губы Арлбета.

— Ты въезжаешь в Город как герой. Весть о твоей победе обогнала тебя, и гонец, первым рассказавший о пробуждении Черного Дракона, здесь с большей частью своих соседей, и они соперничают меж собой в описании размеров и коварства Маура.

— Откуда они знают?

Арлбет вздохнул:

— Я не спрашивал. Некоторые из них встретили нас по пути к Городу, и мы не стали дожидаться подробностей. Смотри между ушей Талата. Он все знает о подобных вещах, тебе остается только сидеть прямо. Мы — просто твоя почетная гвардия.

— Но… — начала Аэрин, однако отец уже отвернулся.

На подъезде к воротам они с Тором действительно приотстали, а Талат притворился, будто гарцует, но только притворился, чтобы не растрясти всадницу. Она сделала, как велел отец: застыла в седле прямо и неподвижно и смотрела не между ушами Талата, где могла что-нибудь увидеть, но прямо на них и на его затылок, где рос раздуваемый легким ветром вихор. На улицах было тихо, но множество людей вышли их встречать. И краем глаза Аэрин видела, что многие прикладывают ко лбу ладонь и делают движение пальцами в дамарском приветствии повелителю. Но Арлбет ехал следом за дочерью. Меж всадниками плутал ветер и ерошил остатки волос первой сол, и солнце безжалостно освещало ее покрытое шрамами лицо. Но люди молчали и не двигались, если не считать вскинутых рук и шевелящихся пальцев.

В замковом дворе их встретило королевское войско, выстроившееся в трехстороннее каре. Воины оставили достаточно места для почетной гвардии, последовавшей за королевской дочерью, когда Талат остановился. Перед ними на плитах двора лежала голова Маура, а вокруг нее сыпался пепел и собирался в лужицы. Аэрин, моргая, глядела на трофей, доставленный кем-то домой за нее. Вокруг глазниц череп был очищен и отполирован. Он был черный. Медленно скользя взглядом по длинным носовым хрящам и выступающей челюсти, Аэрин сообразила, что видна в основном кость, остались только ошметки самой толстой шкуры, и ветерок, обдувавший череп, срывал чешуйки, и они оседали на землю пеплом. Полураскрытые черные челюсти злорадно ухмылялись ей.

Аэрин уцепилась правой рукой за гриву Талата и медленно сползла по его боку, сначала коснувшись земли левой ногой. Тут подоспел Арлбет, провел ее мимо ощерившегося черепа Маура, и солдаты расступились, как по беззвучному взмаху бича, исполнив строевой маневр, и пропустили короля и первую сол к замковой двери. Тут отец повернулся к дочери, подхватил на руки и понес по длинным коридорам и вверх по лестнице в ее комнату. К Теке.