Хемса тоже начал тяжело дышать, дрожа как лист в ее объятиях. Крупные капли пота стекали по его побледневшему лицу.
— Люблю тебя! — страстно крикнула она, извиваясь в его объятиях, крепко прижимаясь к нему и внезапно его встряхивая. — Сделаю тебя королем! Из любви к тебе я изменила своей госпоже, из любви ко мне измени своим магистрам! Почему ты боишься Черных Колдунов? Полюбив меня, ты уже нарушил один из их запретов! Нарушь и остальные! Ты так же могущ, как и они!
Даже человек изо льда не выдержал бы огня страсти и ярости, веющей от ее слов. С невыразительным возгласом Хемса прижал к себе девушку, отклонил ее голову назад и осыпал градом поцелуев.
— Я сделаю это! — сказал он охрипшим от страсти голосом. Он шатался как пьяный. — Сила, которой наделили меня магистры, будет служить не им, а мне! Мы завладеем миром! Миром…
— Ну идем же! — Осторожно вызволившись из его объятий, она взяла его за руку и повлекла к люку в крыше. — Мы должны быть уверены, что губернатор не обменяет этих семерых афгулов на Деви.
Хемса пошел за ней как в трансе, они спустились по лестнице и оказались в небольшой комнате. Керим Шах неподвижно лежал на ложе, прикрывая лицо согнутой в локте рукой, словно ему мешал неяркий свет медной лампы. Девушка схватила Хемсу за руку и быстрым жестом провела ребром своей ладони по шее. Хемса поднял было руку, но потом, изменившись в лице, покачал головой:
— Я ел его соль, — шепнул он. — Кроме того, он нам вряд ли помешает.
Они с девушкой вышли через дверь, ведущую на узкую крутую лестницу. Когда их осторожные шаги затихли, Керим Шах поднялся с ложа, вытерев пот со лба. Он не боялся удара ножом, но Хемсы боялся, как ядовитого гада.
— Люди, устраивающие на крышах заговоры, должны помнить о том, чтоб говорить тише, — шепнул он себе. — Хемса восстал против своих господ, а ведь только через него я мог с ними общаться, значит, на их помощь уже нечего рассчитывать. Отныне действую на свой страх и риск.
Встал, быстро подошел к столу, достал из-за пояса перо и пергамент, потом начертал несколько коротких предложений:
«Косра Хану, губернатору Секундерама: Киммериец Конан похитил Деви Жазмину и отправился в афгульскую деревню. Есть шанс схватить Деви, чего так давно жаждет король. Не откладывая, вышли три тысячи верховых. Буду ждать их с проводниками в долине Гурашах».
Окончив, он приписал внизу свое имя, которое даже и близко не напоминало имени Керим Шах.
Потом достал из золотой клетки голубя и тоненькой ниткой прикрепил к его ноге свернутый в маленькую трубочку пергамент. Затем быстро подошел к окну и выпустил птицу в ночь. Голубь затрепетал крыльями, обрел равновесие и исчез в темноте, как быстрая тень. Схватив плащ, шлем и меч, Керим Шах вылетел из комнаты и сбежал вниз по крутой лестнице.
Здание тюрьмы в Пешкаури находилось за массивной стеной, в ней были только одни, обитые железом и расположенные в полукруглом портале, ворота. В висящем над порталом светильнике горели смоляные щепки, а возле двери на корточках сидел стражник со щитом и копьем, опираясь головой на древко свое оружия и время от времени позевывая. Вдруг стражник вскочил на ноги. Он дал бы голову на отсечение, что не сомкнул глаз, и все же перед ним стоял человек, появления которого он не заметил. На мужчине была тога из верблюжьей шерсти и зеленый тюрбан. В отблесках мигающего света факела на его лице горели странно сверкающие глаза.
— Кто там? — спросил стражник, выставляя вперед копье. — Кто ты?
Пришелец не выказывал смятения, хотя острие копья касалось его груди. С необычайным вниманием он вглядывался в стражника.
— Что ты обязан делать? — спросил он вдруг.
— Охранять ворота! — машинально ответил тот сдавленным голосом и замер как изваяние, его глаза остекленели, вид сделался отсутствующим.
— Неправда! Ты должен слушаться меня! Ты посмотрел мне в глаза, и твоя душа тебе уже не принадлежит. Открой эту дверь!
Словно каменный, с лицом, застывшим в удивленной гримасе, стражник повернулся, вынул из-за пояса большой ключ, повернул его в огромном замке и широко распахнул ворота. Потом встал поодаль, глядя перед собой невидящим взором.
Из тени выскользнула женщина и нетерпеливо положила руку на плечо гипнотизера.
— Скажи ему, чтоб дал нам коней, Хемса, — шепнула она.
— Зачем, — ответил Хемса. Чуть-чуть повысив голос, он сказал стражнику: — Ты исполнил то, что должен был исполнить. Теперь убей себя!
Солдат, как в трансе, оперся концом копья о землю устены и прислонил узкое лезвие к своему животу пониже ребер. Медленно, флегматично, налег на него всей тяжестью тела, так что острие прошило его насквозь и вышло между лопатками. Тело соскользнуло по древку и спокойно легло с высоко торчащим древком, похожим на ствол какого-то страшного дерева.
Читать дальше