Юрий Иванович - Найти себя

«Остановись! Там ты погибнешь! – вопили все мои внутренности, сознание и разум. – Замри, иначе умрешь!»

Вот тут и стало вздыматься во мне то, что помнило себя свободным и независимым. И я сделал шаг вперед. Вот тут и воскликнул внутри меня тот свободолюбивый мальчик на весь лес: «Ты ведь хотел умереть! Так не останавливайся!!!» Второй шаг! И в моих ушах до максимума усилилась немыслимая какофония звуков, криков и тактов торжественного марша!

Еще один!..

Перед глазами замелькали все воспоминания моей жизни, и я окончательно удостоверился, что погибну. Ведь иначе не бывает. Мало того, словно во мне проснулось дежавю происходящего момента, и я его переживаю повторно.

…Осталось сделать еще два шага и обрести свободу с помощью смерти. Легко? Нет! Невероятно трудно! Я уже буквально содрогаюсь в конвульсиях леденящего ужаса. Но оживший во мне свободолюбивый ребенок со скрипом двигает моими конечностями и безудержно ведет к гибели. Левая рука ногтями впивается в кору толстенного дерева, в правой дергается чудом удерживаемый фонарь. Еще один шаг!

Осталось сделать только последний.

И какофония звуков лопнула, раскладываясь на понятные и приемлемые. Правда, одновременно с этим меня резко дернули назад, завалили наземь, и дышащие перегаром губы, исторгающие яд пополам со злостью, прошипели мне в глаза:

– Как ты посмел уйти из сарая?!

Рядом слышалось натужное сопение лисичек, поскрипывали кроны деревьев, словно набат бухало мое разрывающееся сердце. Кажется, и падающие снежинки издавали приятный, завораживающий шелест.

Я не погиб? Я остался живой? Почему?

Кажется, я эти слова произнес вслух, потому что давление на меня ослабло, лицо отпрянуло и раздалось недоуменное:

– Чего это с ним? Пьян?

Наверняка девчонки стали осматриваться, потому что тут же Катерина воскликнула, подсвечивая на место возле дерева:

– След! Он шел по следу!

Теперь уже заметались, перекрикиваясь, все трое. Довольно быстро они отыскали и то место, где я сидел на хворосте, и те дорожки, которые цепочкой указывали на мой короткий и на длинный след Грибника.

Машка не совсем еще мозги пропила, потому что сообразила скомандовать:

– Он пришел из скал! Бегом по следу! Отыщите точное место выхода!

Лисички умчались со скоростью ветра, а «ее мелкое величество» всерьез взялась за меня. Вначале несколько раз больно пнула по ребрам, приказывая вставать, потом стала бить по лицу и, только когда у меня носом пошла кровь, поняла, что от меня она таким образом больше ничего путного не добьется. Тогда она схватила меня за грудки и легко оттащила на ту самую кучу хвороста, утерла кровь своим платком и даже слегка умыла снегом. После чего постаралась достучаться до моего сознания по-хорошему:

– Борис, что здесь было? Расскажи! Тогда я тебя бить не буду.

Но я смотрел на нее с такой ненавистью и презрением, что она мне специально ослепила глаза фонариком.

– Чего ты молчишь, дрянь?! Хочешь меня привести в бешенство?!

Но мне было уже все полностью индифферентно. Даже ее насильственные открывания моих век и ослепление фонариком меня совершенно не трогали. Про себя мысленно я решил, что не скажу больше ни слова, ни в чем не признаюсь, а потом все равно уйду за ту грань, где, скорее всего, и погибну. И моя твердость меня самого тешила незыблемостью и несокрушимостью.

Видимо, Машка по каким-то признакам догадалась или о моих намерениях, или о том, что теперь меня битьем не запугаешь. Потому что продолжила уже совсем другим тоном:

– Мы тебя сразу искать стали, как этих козлов выгнали. Неужели ты не понял, что мы тебя недаром выбрали и в твой день рождения хотели только вчетвером побыть? Чего это ты вдруг обижаться стал, если тебе раньше всегда мои наказания нравились? И девочки вон расстроились, и я вся перенервничала! Нельзя же так себя вести. Ну, чего молчишь? – Так и не дождавшись от меня ни слова, она снова стала раздражаться: – Или теперь уже совсем зазнался, что удалось единолично тайну подсмотреть? Так мы и сами теперь туда шагнем. Подумаешь! Вот завтра по этим следам и протопаем в том направлении.

И она кинулась к дереву, чтобы еще раз досконально запомнить месторасположение обоих последних отпечатков и даже скрупулезно пометить их маленькими веточками. Пока она этим занималась, я вначале хотел просто встать и тихо уйти. Потому что явственно вдруг догадался, что без касания рукой в определенное место никуда эти дуры не пройдут. Уже встал и пару метров продвинулся в сторону, как вдруг огненной волной ко мне вернулся страх и то четкое осознание смерти, от которой меня отделяло всего два шага.