Юрий Иванович - Найти себя

Роль глашатая взял на себя самый веселый, явно любящий роль тамады гость. Он налил всем до краев и провозгласил:

– Выбирается первая сладкая парочка! За них! – И после того как все выпили, достал первый жетон: – О! Номер два выбрал счастливчика на букву «Б»! Боря, тебе повезло! Только ты теперь уж сам постарайся разобраться, кто из них Катя, а кто Вера.

– Она! – несколько заторможенно ткнул я пальцем в старшую из сестер-близняшек. И та, хихикая и дурачась, подсела ко мне рядом.

– Второй тост – за вторую пару!

Выпили, достали жетон. Напряжение за столом возросло. Машка тоже выбрала меня. Парни недоуменно пожали плечами, но решили не заморачиваться прежде времени.

– Ничего, братан. Бог наказывал делиться! Не подеремся.

Но моя интуиция вкупе с наблюдательностью уже вопили о том, что мне сегодня явно не поздоровится. Слишком хорошо я знал девчонок, чтобы не понять по их лицам, взглядам и общему поведению: готовится очередная, довольно нехорошая и грязная пошлость. А уж моя роль и место в подобных пошлостях определились издавна.

Скорее от отчаяния, чем по желанию напиться я налил себе полстакана водки и незаметно для всех опрокинул в горло. И сразу стал ощущать, как алкоголь превращает меня в тупое и бессознательное животное. Попутно и еще чего-то добавил при последующих двух тостах.

И только потом на свет достали третий жетон. Как и было предвидено моей интуицией, Катерина тоже выбрала меня. Тамада стал громко и со смехом возмущаться такой несправедливостью, но смех у него получался слишком уж неестественный. Да и шутки его товарища на эту тему пошли явно пошлые и скабрезные. Оба как могли старались спрятать нахмуренность, озабоченность и некоторую озлобленность. Губы кривились, лица пошли красными пятнами. Но чисто формально они всеми силами показывали, что ничего не произошло и веселье продолжается.

Ну и наконец бразды правления застольем и всего вечера в свои ручки крепко взяла наша королева. Подхватив бокал с шампанским, она подошла ко мне, демонстративно взглянула на настенные часы и стала произносить тост:

– В это самое время, семнадцать лет назад родился наш Боренька, тогда еще маленький и совершенно безобидный младенец. С чем мы его и поздравляем! – Она сильно пошатнулась, пытаясь поймать мою голову рукой и прижать к груди. – Тогда он был такой маленький, что только и делал, что припадал к груди, требуя молока примерно таким вот способом… – Хихиканье из ее уст подтвердило, что Машка все-таки успела опьянеть до опасной черты, а ее попытка засунуть мне в рот сосок своей обнаженной груди вызвала оживление у всей остальной компании. Вначале близняшки восторженно заулюлюкали, а потом и гости живо подключились с аплодисментами. Кажется, такое развитие событий им понравилось. – Ну! Чего ты выворачиваешься, противный? – продолжала ерничать подруга. – А-а! Все потому, что ты уже вырос, стал вредным и желаешь пить только водку! Вот насколько он изменился в худшую сторону, дамы и господа!

Так и не пряча грудь, она брезгливо оттолкнула меня с такой силой, что я не удержался и упал со стула. Это вызвало прямо-таки судорожный взрыв смеха и едкие комментарии со стороны амазонок:

– Ему твое молоко нужно как козе баян!

– Совсем не брит и в стельку пьян!

– Ребенку спать давно пора!

– Пускай же сгинет до утра!

Куда и делось напускное товарищество и мнимая уважительность со стороны парней. В мою сторону никто и не глянул, словно возле лавки валялся какой-то тапочек. Гости хохотали как оглашенные и с блестящими глазами взирали на восхитительную часть Машкиного тела. Причем один сразу высказал свое вожделение вслух:

– Меня от такой груди до самой смерти бы не оттолкнули!

– А у меня их две! – игриво воскликнула Машка, залихватски допила шампанское из своего бокала до дна, после чего развязно выставила и вторую грудь на обозрение: – Найдутся и на эту желающие?

– О-о-о! – замычал второй парень. – Только идиот может отказаться от такого лакомства!

Все это происходило под довольное, сумбурно-радостное повизгивание двойняшек, но даже такой шум был бессилен разбудить спящего в дальней комнате деда Назара, и мои мольбы к судьбе не были услышаны. С трудом встав на ноги, я попытался сфокусировать плывущее перед глазами изображение и наконец вычленил в этом мареве лицо стервозной подруги. Лиловая ярость, как мне показалось, удесятерила мои силы, а давно не просыпавшееся бешенство плеснуло через все барьеры. Язык уже здорово заплетался от таранящей сознание дозы алкоголя, но я таки выплюнул из себя слова: