Татьяна Мудрая: Клятва Гарпократа

Откуда такое необыкновенное миролюбие, спросите вы?

Я уже говорил. Людьми легко управлять и их легко стравливать, когда они кучкуются и сбиваются в стадо. А с падением мегаполисов стадо как раз и поредело. Естественная убыль, понятно. Да и пассионариев из их массы уже давно повыбили.

Нет-нет, дети как раз первое время рождались, но тихие. Всех их удовлетворяло то, что они видели. Никаких изменений они не желали — увы и ах. А ведь кардинально изменить мир могут только дети, пока им неведомо, что можно и что нельзя.

Философствуем дальше. Окультуренной земли мало, но на одну душу даже много. Агрессия ведь рождается от тесноты. Толкают тебя под бока — лягайся в ответ, чтобы расшириться и захватить новые территории.

Ибо человек появился на свет с тактикой помоечника, стратегией маргинала и вечного изгоя. Когда этот мнимый владыка решает плодиться, для него не существует никаких законов — ни физиологических, ни нравственных. Получил возможность — так и валяй во все тяжкие, невзирая на дурную погоду и отсутствие хорошего корма. Захотел как-никак подкормиться — ухватил шматок падали и потащил в кусты. Завладел прекрасным дворцом или храмом — давай размещай в них грязноватую мастерскую по переделке мира. А что саму нашу малую вселенную стоило бы сначала спросить, угодно ли ей это…

Потому что сама логика подобной цивилизованности толкает человека на тотальное преступление. Точнее, он уже появляется на исторической арене отягощенный злом. Великолепная ошибка первородного греха дала великолепный плод, но сам эксперимент был построен на песке, на порочном и зыбком основании.

Ибо любая человеческая культура — молекулы, кирпичики природы, которые рассыпаются в прах, когда природой отторгается сам человек.

А еще, я думаю, мать-природа так захотела — чтобы люди ушли не со взрывом и вскриком, а с жалким всхлипом. Ей ведь тоже становится больно от их вражды.

И вот на землю снизошел мир — весьма странный.

Все покрылось пеплом и заледенело, и стало с ним по слову Роберта Фроста:

Ох, я, оказывается, позабыл представиться по всей парадной форме.

Ну, имя вы моё уже знаете.

Теперь о внешности.

Если вы помните короля Кьяртана из прежних повестей, то поставьте перед ним стальное зеркало — и увидите меня один к одному. То же семя Хельмута. Правда, я буду чуть посвежее и понахальней. Оттого что сроду не знал неприятностей, связанных с бритьём и женским полом.

И про Вертдом вы знаете тоже.

Как же получилось, что наш маленький обломок голограммы, клякса от фрактала, огрызок серебряного зеркала уцелел и даже процвёл — и даже весьма кстати поимел нечто симпатичное из упакованных человечеством культурных чемоданов?

Собственно говоря, кой-какие подвижки в сторону завершения рутенской всеобщей истории были нами замечены еще тогда, когда Верт и Рутен обменялись парами двойняшек. С нашей стороны это были Фрейр и Юлиана-Фрейри, с их — Юлиан и Фрейя. И вот вертдомский мужчинка с синдромом Морриса, Юлиана-Фрейри, родил (родила) от коренного рутенца Юлиана дитя гораздо более выраженного мужеска полу. Году в 2030-м вроде как. Тогда мы с папашей как раз навестили молодую женатую чету и хорошенько вправили обоим мозги. В результате ребенок остался в Рутении как наш дар, из «синдрома Морриса» получился король и супруг прелестной и вполне у нас натурализовавшейся рутенки Фрейи, а из его практически нормального брата-близнеца — пылкий аматер Фрейина братца-единоутробника.

Кстати, по отношению к нам, вертдомцам, время в Рутене шло по-разному. Иногда изображало сильно смятую скатерть на столе, иногда копировало себя в масштабе сто лет к одному вертдомскому году, иногда шло ноздря в ноздрю. Так, эпизод с рождением Армана-Рутенца (они таки его покрестили этим именем) отстоял от момента дарения Рутену его родительницы лет на двадцать, а в Верте с той поры прошло от силы шестнадцать. Еще более удивительным было, что реконструкция московского метро, состоявшаяся, по некоторым данным, в 2009 году, в мире зачатия Армана произошла около 2028-го…

В общем, когда Юлиан обнародовал свой эпохальный труд по приматам и привёз нам Книгу Каллиграмм, процесс рутенского распада как раз начал набирать обороты. А поскольку Арман в качестве Дара имел уже только символическое значение, мы решили забрать его в Верт. Убрать, так сказать, вертский подъемный мост от греха подальше.