Виктория Оленик: По дороге в Ад

— Да так, — Луи быстро осмотрелся. — Я… по поручению.

По какому такому поручению? Я растерянно моргнула, с трудом понимая, что мне говорят… спрыгнула с кровати и прошлась по комнате туда-сюда, ломая руки. Села, помолчала и, наконец, все-таки выдавила:

— Я не уверена, что не сделала ошибки.

— Это из-за брата? — безошибочно понял меня Луи.

— Да, — я вздохнула. На месте мне не сиделось, я снова соскочила с кровати и подошла к картине падшего ангела. Наклонила голову, рассматривая зловещие тени на белоснежных крыльях девушки. — Он все же мой брат. Или… или предатель… я запуталась, — я повернулась к Луи. — Ты не мог бы узнать… осторожно узнать… все ли с ним в порядке?

Луи серьезно кивнул. Подойдя ко мне, он взял меня за руки и медленно произнес:

— Мне кажется, тебе лучше узнать самой. Ник вспыльчивый, как и ты. Но он волнуется за тебя. Он просил… вот, — Луи быстро отпустил мои руки и вытащил из кармана небольшой листок бумаги. — Поговори с ним.

Мгновение я непонимающе рассматривала лицо Луи, прежде чем взять записку. Медленно ее развернув, я встала так, чтобы свет от люстры падал на неровные строчки с резкими черточками и жесткими линиями. Почерк брата узнаю из тысячи. Такой стремительный и бескомпромиссный, — под стать самому Нику.

«Может быть, ты не захочешь со мной говорить. Но прошу тебя, не делай ошибок. Пожалуйста, приходи туда, где мы встретились первый раз, в пятницу, в час дня».

Первый раз… я прикрыла глаза, вспоминая. Вряд ли Ник помнит самую-самую нашу первую встречу. Мы тогда были совсем маленькими, а он совсем другим, — скорее всего, он и не запомнил. Но по-настоящему мы впервые встретились в старших классах. В кафе на углу, я так часто там бывала в детстве, что с закрытыми глазами найду дорогу.

И, кажется, в тот день я обозвала его индюком, петухом и пиявкой, а он меня мелкой, зловредной и пакостливой девчонкой: надо было уже тогда заподозрить, что мы родственники! А всего-то он меня облил нечаянно кофе, а я дала ему пинка… мы всегда были не разлей вода, что тут поделать. Но тогда я и представить не могла, что все так обернется. Что мы станем злейшими врагами и окажемся по разные стороны баррикад.

Я сложила записку и повернулась к Луи.

— Я приду.

Дверь хлопнула, мы с Луи одновременно оглянулись на прибывшего Де Мора. Демон ругался вполголоса и обещал кого-то утопить в чае. Зная демона — страшное пожелание.

Но увидев Луи, Де Мор на мгновение застыл, так и не сняв до конца плащ, а потом очнулся и все-таки повесил плащ на вешалку.

— Что-то случилось? — настороженно спросил он у Луи.

— Что ты, нет. Зашел поздороваться. Ты нашел моего мишку? — Луи стремительно подлетел к Де Мору, явно собираясь стребовать украденное, но демон скривился и панибратски хлопнул беднягу по плечу.

— И тебе хорошего дня. Пока-пока.

Не дав Луи опомниться, Де Мор распахнул дверь и вытолкал за нее возмущенного гостя. А потом захлопнул ее прямо перед носом француза и, широко зевнув, запустил руку в волосы и хорошенько их взлохматил. Мне вдруг захотелось повторить этот трюк — и именно с волосами Де Мора.

— Все в порядке? — спросил он у меня, как ни в чем не бывало.

Сказать ему о записке? Я сжала бумагу в руке, колеблясь, но почему-то умолчала — это мое дело и моего брата. И разобраться мы должны сами, без свидетелей. Я спрятала записку в длинном рукаве и затолкала предательские мысли о предстоящей встрече далеко в подсознание, — там, где до них не добраться даже Де Мору.

— Да, вполне. Ты принес шоколадки! — я бросилась к блюду, которое принес Де Мор и, выбрав круглую конфетку, изобразила радость и любовь к жизни. — Как раз то, чего не хватало заблудшему ангелу!

Де Мор отдал мне блюдо и присел на краешек кровати. Разумеется, при этом пояс его штанов сполз совсем уж неприлично, и я поняла, что да, ангел на его бедре все-таки наполовину обнаженный. Если не сказать голый.

Кто бы сомневался. Стараясь не смотреть на татуировку, я присела рядом и занялась изучением конфет. Лично я люблю шоколад в шоколаде, ну и еще марципан в шоколаде, — о чем демон, разумеется, каким-то образом прознал.

— Все образуется, — тихо сказал Де Мор.

— Ты в это веришь? — серьезно спросила я, поднимая голову и пристально вглядываясь в фиолетовые глаза демона. Тот помолчал, но видно не захотел врать и, беспечно пожав плечами, откинулся на кровать и заложил за голову руки.

— Неа. Но кажется, обычно так говорят, если утешают?

Я легонько толкнула его ногу, и мы рассмеялись.