Но когда она открыла следующую дверь, я упала на колени. Запах был сильнее, и здесь я увидела тех, о ком так много слышала и думала, что могу их себе представить. Я ошибалась. В двух почерневших телах с трудом можно было узнать мужчин. Женщина казалась еще страшнее, потому что это была Селера — гниющая, осевшая Селера в платье, которым бы восхитилась Селера живая.
От всего этого мне уже было плохо. Но когда я посмотрела на клетку и увидела, кто в ней сидит, то выбежала из комнаты и помчалась по коридору. У двери с синей стеклянной ручкой мои ноги вновь подогнулись.
Нола присела рядом.
— Когда ты его воссоздала? — спросила я.
— Той весной, — ответила она.
— Когда была больна.
— Да. Я должна была, Грасни. Я с ним не закончила. Но я не возвращалась сюда целый год, пока все это писала.
— Тогда зачем ты привела меня сюда сейчас?
В ее глазах, ставших чернее обычного, блестели слезы.
— Потому что я закончила писать и знаю, что должна сделать. И я должна сказать тебе об этом, потому что ты мой самый лучший друг.
— А что ты собираешься сделать, Нола? Деррис уже пытался их сжечь, и это не сработало. — Не знаю, почему я так злилась. Может, потому, что она скрыла от меня эти ужасные вещи. А может, потому, что знала — ее ответ еще страшнее.
— Да. Они не умрут, пока жива я.
Она взяла меня за руку, но я стряхнула ее.
— Ты знаешь, я знаю, мы обе знаем. Просто скажи, что ты хочешь сделать, потому что я этого не понимаю.
Она вновь взяла меня за руку.
— Я хочу умереть.
На этот раз я не побежала. Я встала, спустилась с лестницы и вышла из дома. Остановилась у закрытых ворот, где сидела Уджа. Была ночь, и ее перья казались темнее обычного.
Я слышала, как Нола идет по стеклянным камешкам тропинки, но не повернулась.
— Возвращайся, — сказала она. — Нам надо о многом поговорить.
— Я туда не вернусь.
— Тогда идем со мной. Есть еще одно место.
— Там также пахнет? — спросила я.
На секунду она закрыла глаза. Потом посмотрела на меня и сказала:
— Пожалуйста, идем.
Мы шли улицами и аллеями, где я никогда не бывала. Она много говорила, возможно, потому, что молчала я. Помню ее голос на этих тихих улицах, но мало что помню из ее слов. Она жалела, что я не была знакома с Бардремом, потому что тогда я бы тоже могла посмеиваться над его стихами (хотя мне, по ее словам, они бы, наверное, понравились). Она говорила о видении Халдрина, в котором он плакал, и его слезы, упавшие на землю, превращались в цветы. Она сказала, что платье Селеры, которое было на ней в тот последний день, самое великолепное творение из ткани и нити, и это сделало Селеру еще более невыносимой.
Нола остановилась перед грудой камней. Мы были в нижнем городе. Я тоже встала, и мои ноги погрузились в грязь до самых щиколоток.
— Я думала, это место не будет вонять, — сказала я.
Она рассмеялась чистым смехом Нолы и начала пробираться по мусору.
— Наверное, его разрушили во время пожаров и драк, — сказала она. — Я этого не знала, но не удивлена.
— Где мы? — спросила я.
— Нам чуть дальше. — Как всегда, вопрос без ответа. Мы шли, и я держалась за ее юбку, как девочка, переходящая реку — правда, она тоже держала ребенка.
Мы вышли на открытое пространство, залитое ярким лунным светом. Вокруг лежали остатки стен — камни и доски, — а впереди стояло дерево. Одинокое маленькое дерево с тонкими ветвями и четырьмя маленькими листьями.
— Я знаю, где мы, — сказала я. — Ты мне об этом рассказывала. Это дерево Игранзи.
Нола села, прислонившись спиной к стволу. Лаиби она положила на землю, заросшую мхом. Уджа села на самую верхнюю ветку, и все дерево задрожало. Борл лег, опустив голову на колени Нолы.
— Посиди с нами, — сказала она мне. — Это то самое место.
На мгновение я увидела в ней и госпожу, и женщину, и друга, но от всего этого она начинала удаляться — в том числе и от меня. Я села, коснувшись своими коленями ее.
— Не надо, — сказала я. — Давай вернемся в замок. Ты поспишь — я попрошу Деллену сделать для тебя настой, который она продает за золото. А завтра мы поговорим.
— Лучше сейчас, — ответила она.
И мы немного поговорили. Она спросила о Силдио, я покраснела, и она увидела это даже в темноте.
— Знаю, вы будете счастливы, — сказала она.
— Но помни — теперь мы согласны с белакаонцами в том, что Узор не устанавливается раз и навсегда. Твое видение не обязательно правда.
Она улыбнулась.
— Я знала, что ты будешь счастлива.
— Мы можем уехать, — сказала я чуть позже. — Ты не уверена в самой возможности, но мы можем попробовать. Можем уехать куда-нибудь далеко, к восточным горам, или в какой-нибудь город в Лорселланде. Мой брат расскажет, где…
Читать дальше