Денис Чекалов: Сумеречный судья

— Но вот что странно, — продолжал Джастин, расхаживая по коридору и приводя в тихую панику санитарок, которые, по цвету его лица, могли решить, будто он вылез из одного из ящиков. — Наш первый убийца, на счету которого шесть жертв, вычищал трупы, словно вскрывал дыню. Аккуратненько так выколупливал внутренности.

Королевский прокурор хмыкнул, давая понять, что он-то никогда не стал бы так поступать.

— Другое дело тот, кто прирезал бедного Хеллеца. Его буквально располосовали на две части, а хоббит-то был ничего размерами.

— Нам нужны результаты аутопсии остальных четверых, — заметил я.

Джастин с интересом разглядывал обнаженных покойников.

Королевский прокурор не был против, если четыре оставшихся трупа осмотрят маги Черного Круга. Он втайне надеялся, что за него опять выполнят всю грязную работу. Позволив алхимикам заниматься их любимым делом — кромсанием мертвых тел — мы с Франсуаз направились в квартал, где несколько месяцев провел койган, прятавшийся в теле Феллиндира Ларанда.

— Почему Асгхан выбрал именно нас? — спросила Френки, ловко орудуя отмычкой в замочной скважине.

Когда мы поднимались в лифте, я уже достал из кармана кредитную карточку, но при виде такого энтузиазма решил не мешать.

— Может, не хотел нести ответственность.

— Возможно, — Франсуаз открыла дверь, и я выразил свое восхищение.

Очевидно, я сделал это не совсем убедительно, поскольку тут же получил по голени носком полуботинка.

— Не слышал, чтобы койганы писали друг другу письма, — произнес я, закрывая дверь. — Поэтому вряд ли стоит просматривать его почту.

— Так говорят комментаторы Ариартиса? — спросила Френки, открывая один из шкафов и перебирая одежду. — А в Стране Эльфов есть хоть один?

— Сколько угодно, — кивнул я, обходя комнаты. — Но вряд ли кто-то из них может считаться комментатором в том смысле, какой в него вкладывали эльдарские историки философии. Френки, ты только посмотри.

Франсуаз заглянула мне через плечо, сопя в ухо.

— Ради этого стоило возиться с отмычкой, — прошептала девушка.

Комната была полностью зашторена — и было отчего. Уверен, не у одного из благовоспитанных жителей дома напротив случился бы истерический припадок при виде того, что предстало нашим глазам.

Я хочу сказать, от зависти.

— Домовладелец будет долго плакать, когда это найдет, — заметил я.

С потолка свисали длинные железные цепи — почти такие же, как в клубе для мазохистов.

— Будет умный, сдаст в таком виде, — фыркнула Франсуаз, подходя к столу. — И сильно разбогатеет при этом. Погляди, какие инструменты.

Железных игрушек было столько, что не хватило одного столика — их оказалось три.

— Уверен, здесь можно найти следы крови, — заметил я.

— Если мы установим, чьей, — пробормотала Франсуаз, перебирая в пальцах блестящие искривленные щипцы, — станет ясно, с кем Феллиндир развлекался в этой комнате.

— Я уже знаю, с кем, — ответил я.

Из внутреннего кармана я вытащил свернутую вдвое папку и раскрыл ее на нужной фотографии.

— Вот тело хоббита-зеленщика. До того, как оно кусочками мяса размазалось по металлическому ящику. Погляди сюда, сюда и сюда. Асгхан, когда извлекал койгана, почти уничтожил следы пыток, поэтому их не заметили сразу.

— Вот как, — Франсуаз перевернула фотографию. — А разве тематики не истязают в первую очередь задницу?

— Ты знаешь об этом больше, — хмыкнул я. — Но то, что происходило здесь, крайне далеко от милых шалостей Асгхана в его подвальчике.

— Ариартис? — маленькая фейри с удлиненным лицом и огромными очками была похожа на зайца, которому кто-то наступил на хвост.

По ее телу струился прозрачный хитон, из тончайшего дергарского шелка, и две золотые фибулы, скрепляли его на плечах. Точеную талию перехватывал колпос, с эмблемами всех двадцати семи факультетов Даркмура.

Особенно фейри гордилась расписным диплоидием, — широким отворотом хитона, сбегавшим от верхнего края. Только высшие наставники университета могли носить такой; и всяк стремился отделать его по-своему, желая перещеголять остальных — орнаментом, вышивкой, аппликацией.

А уж о том, что шьют это украшение из особой ткани, и говорить не приходится; древесный гоблинский шелк, алый подземный бархат, рубиновый мифрилий, — лишь бы хватило денег. На ногах фейри носила легкие сандалии, отмеченные серебром. Золотистые волосы были собраны тонкой булавкой, в форме стрекозы.