Денис Чекалов - Сумеречный судья

Я прислушался к тишине за окнами.

— Ложе заняло свое место в собрании реликвий, которые столетиями собирала династия Аларейнов. Но настал день, когда Салмару пришлось разбудить его.

— Станок дает власть над койганами, — сказала Френки.

Демонесса стояла перед пыточной кроватью, и ее тонкие пальцы пробегали по металлическим тискам.

— Вот что меня смущает, Асгхан, — негромко произнес я. — Мы не видели тела Феарора. Отец позаботился, чтобы труп кремировали. У нас были только два свидетеля — ты говорил, что тварь отложила яйца в парня, Салмар это отрицал. И знаешь, что? Я поверил ему.

В глазах минотавра мелькнуло беспокойство.

— Смерть сына сделала его слепым. Все скажут, что я был лучшим охотником. Я никого не мог убить по ошибке.

— Правильно, Асгхан. Ты сделал это специально.

— Какая ерунда, — резко произнес быкоглав. — Что бы я выиграл? Салмар Аларейн возненавидел меня, и пришлось бежать.

— Вот видишь, Френки, — я показал на него рукой. — Он признался. Не пришлось ломать ему руки, как ты предлагала.

— Признался в чем? — отступая назад, спросил Асгхан.

— В чем, приятель? Да во всем. Мне достаточно было только увидеть твою квартиру. Мягкие, роскошные вещи. Прохладный воздух с запахом хвои. Даже то, чем ты занимался. Играл роль сильного, крутого парня и истязал людей, которые просили об этом, и даже платили деньги. Пачка писем в углу шкафа — все, что осталось в твоей жизни от прошлого.

Охотник поднял голову, а плечи его снова опустились, как в тот момент, когда он был готов броситься на койгана.

Теперь Асгхан видел врага во мне.

— Ты хотел уехать сюда, а вовсе не бежал в изгнание. Все твои приятели говорят, какой ты утонченный. Любишь красивую поэзию — о природе и о любви. Но я не заметил у тебя ни одной книги о страданиях, об аскетизме или благородстве. Скучные темы, верно?..

Минотавр не ответил.

Он развернулся, и подошел озеру черной крови. Вынув из рукава шелковый мешок, начал бережно складывать в него орхидеи. То были души тех, кто погиб по вине койганов.

Теперь в Облачном храме их смогут воскресить, или вернуть в колесо сансары, — обычно люди выбирают последнее.

— К утру в городе не останется ни одного койгана, — я объехал поваленное дерево, и направил внедорожник к хайвею. — И королевский прокурор сможет закрыть это дело.

— Придется ему многое объяснять, — заметила Франсуаз.

— Он будет рад любому объяснению… Кстати, Френки, Гарда просила тебе кое-что передать.

— Что же?

— Тостер будет теперь стоять на ее половине кухни — там же, где соковыжималка.

— Но Майкл.

— Она так сказала.

— Но это несправедливо. Я умею поджаривать тосты.

— Не знаю, Френки, может быть — я их никогда не пробовал. В любом случае, речь идет уже о новом тостере — старый не включается, и его пришлось выбросить.

— Не может быть, Майкл. Гарда же не хочет сказать, что я его сломала.

— Тостер хочет сказать.

— Тогда поделом ему.

— Вы знаете, что такое Алмазная Циарра? — спросил проконсул Бурковиц.

Франсуаз посмотрела на него мрачно, словно он был прыщом, вскочившим как раз перед выпускным балом.

Вообще, Френки довольно сложно вывести из себя.

Если ей кто-то докучает, — скажем, когда она пьет свой протеиновый коктейль… Что? Вас уже стошнило от этого названия? А каково мне смотреть, как она каждое утро достает миксер, и сосредоточенно запихивает туда всякую дрянь, от которой даже некромант сознание потеряет?

И делает это с такой важностью, словно создает, по меньшей мере, тригидральную бомбу, которая может взорваться от одной мысли о Винни-Пухе.

О чем это я? Так вот, когда Френки кто-то мешает, — она просто бьет его кулаком в нос (или что там окажется ближе), чаще всего, даже не глядя.

С такими привычками жить легко, с такими друзьями — трудно.

Но Алмазная всегда была для Франсуаз большой закавыкой.

Преисподняя, откуда девушка родом, — единственное измерение, откуда можно заглянуть в Циарру. Дело это опасное, — за такую шалость дорожный коп-демон выпишет вам штраф в две тысячи динаров; а потому никто особо и не решается.

Дети — другое дело; квитанциями их не запугать, так как платить все равно будут папочка с мамочкой. А заставлять родителей раскошелиться, да почаще, — святая обязанность каждого малыша. Вот поэтому у демонов есть поверье, что тот, кто заглянет в Циарру до совершеннолетия, — навсегда останется девственником. А если даже поезд ушел, все равно навеки лишится секса.