Neil Gaiman - Дым и зеркала

«Это было неправильно, – сказал он. – Это было несправедливо».

Он плакал. По его лицу бежали слезы. Сараквель, возможно, был первым, кто полюбил, но Люцифер первым пролил слезы. Этого я никогда не забуду. Я смотрел на него бесстрастно.

«Это было возмездие. Он убил. И в свой черед был убит. Ты призвал меня к моему Назначению, и я исполнил его».

«Но он… он же любил! Его следовало простить. Ему следовало помочь. Нельзя было уничтожать его вот так. Это было неправильно!»

«Такова Его воля».

Люцифер встал.

«Тогда, наверное, Его воля несправедлива. Возможно, голоса во Тьме все-таки говорят правду. Как такое может быть правильно?»

«Это правильно. Это Его воля. Я всего лишь исполнил мое Назначение».

Тыльной стороной ладони он отер слезы.

«Нет, – безжизненно сказал он, потом медленно покачал головой. – Я должен над этим подумать. Сейчас я ухожу».

Подойдя к окну, он ступил в небо и, мгновение спустя, исчез.

Мы с Зефкиэлем остались в келье одни. Когда я подошел к его креслу, он мне кивнул.

«Ты хорошо исполнил свое Назначение, Рагуэль. Разве тебе не следует вернуться в твою келью ждать, когда ты потребуешься снова?»

Мужчина на скамейке повернулся ко мне, ища встретиться со мной взглядом. До сего момента мне казалось, он едва замечал мое присутствие: он пристально смотрел перед собой, и его шепот звучал монотонно. А теперь он как будто меня обнаружил и обращался ко мне одному, а не к воздуху и не к Граду Лос-Анджелесу. Он произнес:

– Я знал, что он прав. Но я просто не в силах был уйти, даже если бы захотел. Моя Ипостась не окончательно покинула меня, мое Назначение не осуществилось до конца. И как Люцифер, я опустился на колени. Я коснулся лбом серебряного пола.

«Нет, Господи, – сказал я. – Еще рано».

Зефкиэль поднялся со своего кресла.

«Встань, – велел он. – Не пристало одному ангелу преклонять колена перед другим. Это неправильно. Вставай!»

Я тряхнул головой.

«Ты не ангел, Отец», – прошептал я.

Зефкиэль промолчал. Сердце екало у меня в груди. Мне было страшно.

«Мне поручили разузнать, кто в ответе за смерть Каразеля, Отец. И я знаю, кто это».

«Ты свершил свое Возмездие, Рагуэль».

«Это было Твое Возмездие, Господи».

Тогда он, вздохнув, снова сел.

«Эх, маленький Рагуэль. Проблема с сотворением заключается в том, что сотворенное функционирует намного лучше, чем ты даже планировал. Следует ли мне спросить, как ты меня узнал?»

«Я… не могу сказать с точностью, Господи. У тебя нет крыльев. Ты живешь в центре Града и напрямую руководишь Творением. Когда я уничтожал Сараквеля, Ты не отвел глаз. Ты слишком многое знаешь. Ты… – Я помедлил и задумался. – Нет, не знаю, откуда мне это известно. Как Ты сказал сам, Ты хорошо меня сотворил. Но кто Ты и в чем смысл драмы, которую мы тут для Тебя разыграли, я понял лишь, когда увидел, как уходил Люцифер».

«И что же ты понял, дитя?»

«Кто убил Каразеля. Или по крайней мере кто дергал за нитки. Например, кто, зная склонность Каразеля слишком глубоко погружаться в свои проекты, устроил так, чтобы Каразель и Сараквель совместно работали над Любовью».

«А зачем кому-то понадобилось «дергать за нитки», Рагуэль?» – Он произнес это мягко, почти поддразнивая, точно взрослый, делающий вид, будто ведет серьезную беседу, когда разговаривает с ребенком.

«Потому что ничто не происходит без причины, а все причины – в Тебе. Ты подставил Сараквеля. Да, он убил Каразеля. Но он убил Каразеля для того, чтобы я мог его уничтожить».

«И уничтожив его, ты поступил неправильно».

Я заглянул в его старые-старые глаза.

«Это было мое Назначение. Но я считаю это несправедливым. Думаю, нужно было, чтобы я уничтожил Сараквеля, дабы продемонстрировать Люциферу Неправоту Господа».

Тут он улыбнулся:

«И какова же у меня была на то причина?»

«Я… я не знаю… Не могу понять… Как не понимаю, зачем Ты создал Тьму или голоса во Тьме. Но их создал Ты. Ты стоял за всем случившимся».

Он кивнул:

«Да. Пожалуй. Люцифер должен мучиться, сознавая, что Сараквеля уничтожили несправедливо. И это, среди всего прочего, подтолкнет его на некий поступок. Бедный милый Люцифер. Его путь изо всех моих детей будет самым тяжелым, ибо есть роль, которую ему надлежит сыграть еще в предстоящей драме, и она будет великой».

Я остался коленопреклоненным перед Творцом Всего Сущего.

«Что ты сделаешь теперь, Рагуэль?» – спросил он.

«Я должен вернуться в мою келью. Теперь мое Назначение исполнено. Я обрушил Возмездие и разоблачил виновного. Этого достаточно. Но… Господи?»