Александр Лоскутов - Высшая ценность

Стеклянные глаза на обрамленном светлыми волосами идеальном лице, слишком красивом и правильном, чтобы быть реальным.

— Разве это так невыносимо? Разве Он столь много от вас требует?

— Да, — ответил я после некоторой паузы. — Иногда это даже больше, чем мы в силах отдать.

Взгляд ангела пронзал меня насквозь, гнал мурашки по коже, принуждал говорить и говорить, изливая в нехитрых словах свою обиду и боль за жестокое несовершенство этого мира:

— Почему нельзя было оставить нас в покое? Почему Бог не позволил нам жить самим, по своему разумению выбирая путь? Как же его последний дар — пресловутая свобода воли?

— Людям уже было позволено выбирать свой путь, — отозвался Уриил, и в его неживом голосе я неожиданно услышал нотки печали. — И посмотри, куда вы пришли. Посмотри, человек. Вспомни все, что ты знаешь о днях до Гнева. Вы старательно вытравили из себя зачатки божественного начала. Превратили огонек веры в модное и дорогое увлечение. Вы убили в себе свет.

— И тогда небеса решили вмешаться, — с горечью констатировал я. — Вернуть заблудшее человечество» к Богу. Вычистить мусор, убрать всех тех, кто сумел умертвить свои души еще при жизни, выбросить их из круга бытия, чтобы позволить остальным расти навстречу свету без необходимости продираться при этом сквозь непролазные заросли сорняков… Генеральная прополка запущенного огорода, устроенная опомнившимся садовником.

— Я понял тебя, — трубно ответил ангел. — Не нужно больше аналогий. Не говори ничего, о чем можешь потом пожалеть.

Очередная двусмысленная фраза. И ее я пропустил мимо ушей. Мне было уже наплевать, завуалированная ли это угроза, или просто дружеское предупреждение. Я хотел говорить, я должен был говорить. И я говорил:

— А для того, чтобы оставшиеся не вернулись к старому и привычному, чтобы не начали повторять ошибки предков, дадим им стимул продолжать развитие. Все эти ходячие мертвецы, вампиры, призраки, воплощенные страхи человечества — они как раз для этого и предназначены: пугать, внушать страх и почтение, исподволь подталкивать к свету… Что нужно для того, чтобы перестать бояться скрывающихся в ночи теней? Ответ на самом деле очень прост, его знает каждый боящийся темноты ребенок: нужно уничтожить ночь, зажечь во тьме огонек света, включить электрическую лампочку. И когда в мире не останется места для тени, когда исчезнет зло человеческое, тогда уйдет и зло иномировое. Сгинут мертвяки, распадутся прахом вампиры, истают в лучах вечного солнца демоны. И все люди обретут благодать Божью в лучах Его Света.

Я сделал небольшую паузу, чтобы отдышаться. Уриил ждал.

— Только вот я не знаю, кто допустил ошибку: Господь, который не ошибается по определению, ангел-посредник или воплощавший Его замысел в жизнь мессия, бывший всего лишь человеком и как следствие — несовершенным. А, может быть, вмешалась недовольная подобной альтернативой тьма… Я не знаю. Да это и неважно. Главное в том, что все пошло совсем не так, как планировалось. Получившее пинок под зад человечество не кинулось со всех ног навстречу просветлению, а вместо этого предпочло забиться в города, загородиться опутанными колючей проволокой стенами защитных периметров, найти оружие против неуязвимой нечисти — все, что угодно, лишь бы не ломать привычный уклад жизни. Все, что угодно, лишь бы не смотреть на обжигающий глаза и душу свет… Ведь это же так больно — смотреть на свет.

Я говорил и чувствовал, что попадаю. По яростно сверкавшим глазам Уриила, по насмешливой ухмылке Аваддона, по взволнованному дыханию Ирины чувствовал: попадаю!

— Уставший терпеть людские безобразия Господь явил человечеству свою силу, сказал себе решающее слово. И, повинуясь Его воле, кто-то из нас сделал первые шаги к свету, кто-то, наоборот, скатился во тьму, но большая часть разумных прямоходящих, созданных по образу и подобию, вообще не сделала никаких выводов. Спрятавшись за спины солдат и чистильщиков, она даже не задумывается о том, зачем Он нам дал все это… Средний горожанин считает, что за стеной живут обычные твари. Что тьма — это нечто невещественное и далекое, зло — это что-то такое, что нельзя пощупать. Что церковь дана ему для защиты от Божьего Гнева и что достаточно регулярно молиться и делать пожертвования, чтобы Всевышний не обратил к нему. Свою карающую длань… Человечество не изменилось. Разве что только границы отведенных ему сил стали немного расплывчатее. Ныне на улицах можно встретить и носителей света и предавшихся тьме, можно найти места, пропитанные добром, и отыскать за периметром точки сосредоточения концентрированного зла. Но, хотя грани дозволенного расплылись, человечество в среднем осталось все тем же: самолюбивым, грубым, слепым. Не желающим видеть ничего, кроме самого себя. И нет надежды, что оно изменится, в одночасье поняв брошенную ему свыше истину. Три десятилетия не поняло, не поймет и впредь.