Александр Лоскутов - Высшая ценность

Я шагнул вбок, обходя и прикрывая собой сидевшую на траве Ирину. Кинжал все еще был в моей руке… Смешно. От кого я собрался ее защищать? От известного еще со времен Ветхого Завета небесного посланца по имени Ангел Уриил? От самого Господа Бога? От нее самой?.. Это уже даже не смешно, а просто глупо.

Но иначе я не мог.

— А что, меня вы уже сбросили со счетов? — Голос мой дрогнул, позорно давая петуха, но я, упрямо мотнув головой, все же продолжил: — Не слишком ли рано?

— С тобой мы разберемся позже, человек, — сказал ангел. И я усмехнулся про себя, отметив двусмысленность фразы. — Не мешай. У нас не слишком много времени.

— Что есть время? — спросил я. — И могут ли бессмертные понять его истинную сущность?.. Мы поговорим сейчас, потому что иначе времени может не найтись у меня.

Пауза затягивалась. Три взгляда по-прежнему упорно сверлили меня. А я старался не думать, во что это может вылиться. И не только для меня, но и для всего человечества.

Ставить ультиматум небесам, стоя лицом к лицу против посланца Господа… Ну-ну. Очень разумно.

Только все это мелочи по сравнению с тем, что я собирался сделать.

— Говори, человек.

Только и всего. «Говори, человек». И ни слова больше. Он даже не попросил меня говорить покороче и не тратить божественное время зря…

Не знаю почему, но это меня задело.

Высокомерный, холодный, далекий. Что для него я? Что для него все человечество? Ангел карающий с огненным мечом. Не ты ли стоял рядом, когда тонули города во время великого потопа? Не ты ли смотрел на горящие Содом и Гоморру? Не ты ли нес на землю волю Господню в день последней казни египетской? И уж наверняка именно ты стоял рядом с так и оставшимся безымянным мессией, что провозгласил начало Дня Гнева тридцать лет назад.

Свет и тьма… Иногда так трудно понять, где кончается одно и начинается другое.

Я медленно выдохнул, поднимая взгляд:

— Я буду говорить. Обязательно буду. Но сначала хочу прояснить для себя один момент… Можно?

Холодное невыразительное пламя синих глаз было мне ответом.

— Зачем? — спросил я, без опаски глядя прямо в лицо Уриилу. Его взгляд не мог уязвить меня. Сейчас уже не мог. — Зачем вам все это? Зачем вы хотите уничтожить нас? Молчание.

— Зачем?..

Мертвая тишина, в которой слышно только мое и Иринино дыхания. Безжизненные глаза Уриила. И довольный оскал на чешуйчатой морде демона.

— Скажи ему, вечный враг, — с несомненным довольством отозвался Аваддон. — Яви свет высшей истины. Объясни смертному человеку, в чем разница между нами.

Уриил никак не показал, что. услышал подначку. Он просто стоял и смотрел на меня. Синие глаза захлестывали меня космическим холодом. И лед сталкивался со льдом.

Интересно, много ли льда сейчас в моих глазах? И каков он? Не синий. Точно не синий… Откуда-то я знал, что и не черный. А какой?.. Неважно. Я знаю, что он был. Остальное меня уже не интересовало…

А потом пришли видения. Точно такие же, как донимавшие меня сны, они отличались лишь тем, что происходили наяву. Я видел картины прошлого. Они плыли у меня перед глазами, заслоняя, затуманивая, стирая реальность… И только пылающие глаза ангела оставались пугающе реальными. Они прожигали насквозь каждую картину, каждый образ, огненными буквами вписывая в мой мозг истину… Вернее, ту ее часть, которая могла быть мне доступна.

— Нет! — взвизгнул я, мотая головой и стряхивая захватившее меня изнутри полусонное оцепенение. — Говори вслух. Больше никаких снов или видений. Хватит. Только слова!

Впервые за все время Уриил издал исконно человеческий звук — вздох. Усталый вздох мудреца, изо дня в день вынужденного общаться с надоедливыми глупцами, неспособными увидеть истину, даже если их ткнуть в нее носом.

— Слова будут оправданием. Мне не за что перед тобой оправдываться, человек,

— Ладно. — Я выпрямился во весь рост. — Пусть не передо мной. Но как насчет Ирины? Уж ей-то вы точно обязаны. Как насчет всего человечества?

— Человечество было создано Им, — напомнил ангел. — Творец имеет право на свое творение. Даже ваши человеческие законы подтверждают это.

— Имеет, — кивнул я. — Имеет, если это творение неразумно. Если же оно обладает разумом… что ж, подобная точка зрения не отражена в нашем юридическом праве — у нас как-то не научились пока производить подлинный разум искусственно. Но с моральной точки зрения такой творец однозначно жесток. Если Он хочет управлять нами, если Ему нужны не свободные существа, а игрушки, то зачем он дал человеку разум, зачем наделил его свободой воли? Зачем? Чтобы мы страдали?.. Как еще я могу это назвать, если не жестокостью?