Кирилл Еськов - Последний кольценосец

— Йовин! — только и сумел вымолвить Йомер. — Какого черта...

Юная воительница в ответ показала язык и, небрежно кинув брату харадримский плащ — тот так и остался сидеть в ошеломлении, прижимая к груди сестрин трофей, — остановилась перед Арагорном.

— Здравствуй, Ари, — спокойно сказала она, но лишь Ниэнна смогла бы назвать цену этого спокойствия. — Поздравляю тебя с победой. Теперь все отговорки насчет «воинского служения», как я понимаю, утратили силу. И если я больше не нужна тебе — скажи это прямо сейчас: клянусь звездами Варды, я тотчас перестану отравлять тебе жизнь.

«Как ты могла такое подумать, моя прекрасная амазонка!» — и вот она уже сидит у него поперек седла, смотрит сияющими глазами, лепечет чепуху, а потом преспокойно целует при всем честном народе — ибо роханские девушки вообще не слишком считаются с южными условностями, а уж героиня-то Пеленнорского сражения и вовсе плевать на них хотела... А Йомер глядел на всю эту идиллию, темнея лицом, и думал про себя: «Дуреха, разуй же ты глаза, ведь у него ж на роже все написано — кто ты ему и кто он тебе! Ну почему, почему эти дуры вечно падают на таких проходимцев — добро б еще был какой красавец...» — впрочем, не он первый и не он последний в этом Мире, да и в других мирах тоже...

Вслух же он, разумеется, ничего такого говорить не стал и попросил лишь: «Ну-ка покажи, что с рукой»; когда же та принялась выступать — дескать, во-первых, она совершеннолетняя и сама разберется, а во-вторых, это даже и не царапина, а так просто... — вот тут уж он рявкнул от души, так что уши в трубочку свернулись, и в выражениях простых и энергичных расписал пеленнорской героине, что он с ней сотворит, ежели та при счете «три!» не очутится на перевязочном пункте. Йовин, рассмеявшись, откозыряла — «Слушаюсь, мой капитан!» — и только по тому, с какой непривычной осторожностью она поднималась в седло, он понял: ох, не царапиной там пахнет.. Девушка, однако, уже успела прильнуть к плечу брата — «Ну Йом, ну не дуйся, пожалуйста, если хочешь — отлупи меня как следует, только не ябедничай тетушке», — потерлась носом об его щеку, как в детстве... Арагорн с улыбкой наблюдал за ними, и Йомер вздрогнул от неожиданности, перехватив взгляд следопыта: именно такие глаза бывают у лучника за миг до того, как он спустит тетиву.

Значение этого взгляда он понял лишь назавтра, когда, откровенно говоря, было уже поздно. В тот день в палатке Арагорна собрался военный совет с участием Имрахиля, Гэндальфа-Митрандира и нескольких эльфийских вождей (их армия подошла ночью — в аккурат к шапочному разбору). На нем дунадан без обиняков разъяснил наследнику роханского престола — а теперь уже, считай, королю, — что отныне тот является не союзником, а подчиненным, и жизнь Йовин, находящейся под специальной охраной в Минас-Тиритском госпитале, всецело зависит от благоразумия брата.

— О, дражайший Йомер, без сомнения, может не сходя с этого места проткнуть меня мечом — а потом полюбоваться вот в этом полонтире, что произойдет с его сестрой; зрелище будет не для слабонервных. Нет, сама она, разумеется, ни о чем таком не подозревает; извольте убедиться, сколь трогательно она помогает ухаживать за тяжелораненым принцем Фарамиром. Что? Гарантии? Гарантия — здравый смысл: с той поры, как я займу престол Воссоединенного Королевства Гондора и Арнора, мне просто никто уже не будет опасен...

Каким образом? Да очень просто. Король Гондора, как вам известно, погиб: да-да, ужасная трагедия — повредился рассудком и сам сжег себя на погребальном костре, представьте себе... Принц Фарамир ранен отравленной стрелой и выздоровеет не скоро — если вообще выздоровеет, это зависит... гм... от многих обстоятельств. Принц Боромир? Увы. Такой надежды нет: он пал в бою с орками на Андуине, за водопадами Рэроса, и я своими руками погрузил его тело в погребальную ладью. А поскольку идет война, я как наследник Исилдура не вправе оставить страну в безвластии. Итак, я принимаю командование гондорской армией и вообще всеми вооруженными силами Закатной коалиции... Вы что-то хотели сказать, Йомер?.. Нет?..

Итак, мы тотчас же начинаем поход на Мордор; гондорскую корону я, понятное дело, смогу принять, лишь вернувшись оттуда с победой. Что до Фарамира, то я склонен отдать ему в княжение одну из гондорских земель — да хоть тот же Итилиен; по совести говоря, он всегда больше интересовался поэзией и философией, нежели делами государственного управления. Впрочем, не стоит загадывать так далеко: сейчас положение принца критическое, и он может просто не дожить до нашего возвращения. Так что беспрестанно молитесь о его выздоровлении все то время, что мы с вами пробудем в походе, дражайший Имрахиль, — говорят, будто молитвы лучшего друга имеют в глазах Валаров особую ценность...