Вера Чиркова - Болтушка (СИ)

– Ничего платить ей не нужно, она мне должна... сами сочтемся. Ты вообще помалкивай, я обо всем договорюсь.

– Лармейна...

– Вот! И имя мое при чужих тоже не называй! Оно не для всех ушей! А тебе я назвала его потому, что иначе ритуал соединения не получился бы.

Тоже мне, ритуал, усмехнулась Мальяра, несколько капель смешанной крови, несколько слов и невзрачное колечко. Она вообще поняла силу этого кольца и кровной связи только потом, когда Кор подрос. А в тот момент не знала даже, что держит в руках сына, уверена была, что у русалок рождаются лишь девочки. Это утверждали все книги и наставники.

Тогда ее волновало, почему младенец все время спит и чем она будет его кормить.

– Потому и спит, что я усыпила, – мрачно проворчала русалка в ответ на первый вопрос. – Наши дети кого первого увидят, того и считают матерями. И похожи на того будут, за месяц или два ничего в нем от меня не останется... кроме крови. А кормить... сегодня я молока достану, а тебя потому и веду к травнице, что она очень сильна... надеюсь, что поможет. Мои способности в этом бесполезны.

– Но Лармейна! – резко остановилась вдова, к которой постепенно вернулась способность размышлять логически. – У тебя ведь свое молоко быть должно!

– Мальяра! – так же резко остановившись, обернулась к ней русалка. – А зачем бы я отдавала своего сыночка, если б у меня было молоко? Как ты не понимаешь, что для моей расы он урод, ошибка?! У нас только девочки рождаются! А мальчики один раз в сто лет! Это отцовская кровь виновата... встречаются такие мужчины, у которых девочки не рождаются, хоть сотню детей заведи! Вот и мне такой попался на вешних тропах... а теперь мое собственное тело родного дитяти не признает! Даже выбросило его раньше времени, как я ни силилась обмануть!

– А коровьим... или козьим... – несчастно предложила Мальяра, загодя понимая, каким горьким станет для нее новый удар судьбы, если одумавшаяся русалка сейчас заберёт из ее рук тихо сопящий сверток.

– Молоко не главное... – тяжело призналась Лармейна, – мне приносить его в род нельзя... у нас же обаяние... он с ума сойдет за несколько часов. Оно только на женщин не действует и на спящих. Потому и поем весенними ночами... чтоб разбудить. А одной мне тут зимой не выжить, мы зимой к себе, на дивные острова, уходим... Но пока хватит с тебя тайн, идем, Коралла будить пора, он и так уже сильно ослабел.

– Как ты его назвала? Коралл?! – насупилась Мальяра, крепче прижимая принятого душой сына. – Прости, конечно, но у нас мальчика с таким именем засмеют. Давай так, пусть он будет Кор... но полное имя – Кориэнд, все-таки я баронесса, немного накоплю денег и вернусь на родину, найду работу компаньонкой или чтицей.

– Мальяра, – виновато засопела русалка, – а вот на твою родину вам пока нельзя. В нем наша кровь... а мы все владеем легкой магией... про разлом слыхала? Зачахнет Кор вдали от моря. Пока не подрастет, придется тебе в Тореме жить. Но ты не переживай... я уже придумала, как все устроить... будешь свободной вдовой.

В том, что с травницей им повезло, Мальяра поняла сразу, едва ступив через высокий порог невзрачной внешне, но уютно-чистенькой внутри избушки.

Старушка оказалась именно из той породы, что обожают чужие тайны, но никогда и никому их не выдают, а еще просто переполнена внутренним светом и состраданием. Не будь она торемкой из простой семьи, Мальяра решила бы, что когда-то женщина была сестрой Тишины – с такой обстоятельностью, ловкостью и предусмотрительной практичностью принялась она за дело.

Не слушая объяснений русалки, знахарка послала ее собирать травы для купания малыша, заявив, что молоко у нее найдется. Как раз утром принесли в оплату за мазь.

А пока русалка искала травы, знахарка шустро нагрела молока, налила в крохотный пузырёк, приделала соску из тряпицы и сунула пузырек с молоком в руки сидевшей с младенцем Мальяры.

А затем торопливо капнула малышу на губы разбавленное водой зелье пробуждения и молча выскользнула из хижины, щелкнув за собой засовом. Вдова встревоженно встрепенулась, подозрительность расцвела в ее душе за последние дни махровым цветом, но тут сверток тихо, обреченно всхлипнул, и Мальяра забыла про все остальное.

Едва глянула в зеленоватые, полные надежды глазки, как душу облило острой смесью жалости и любви, сострадания и отчаяния. И острого, как боль, сомнения, а вдруг она не справится, не сумеет его накормить?

Малиха и сама потом не могла припомнить всех нежных слов, которыми, обливаясь слезами, уговаривала малыша сосать тряпицу с капающим молоком, какие обещания давала ему и себе. И какие упреки собиралась высказать старушке, когда та вернется. Слышала ведь, что хозяйка далеко не ушла, стоит за дверью.