Вера Чиркова: Болтушка (СИ)

– Прыгай, – приказала Мальяра, разглядев краем глаза два силуэта, и ребенок испуганным зверьком шмыгнул под ближайшие кусты. Туда же полетел и маленький узелок с едой, а все крупные монеты изначально были спрятаны в невзрачном пояске мальчишки.

Сама же женщина продолжала идти так же спокойно, лишь сбавила шаг, сгорбилась посильнее, да начала прихрамывать. И до последнего надеялась, что неожиданные попутчики проедут мимо, как заклинанье твердя про себя просьбу святой тишине.

И уже почти поверила, что повезло, проехали, но тот, что ехал первым, вдруг развернул коня, загораживая ей дорогу, и с мерзкой ухмылкой осведомился:

– Ну, и кто это, такой смелый, с утра пораньше тут шастает?

– Езжайте с богом, люди добрые, – мирно проговорила Малиха дребезжащим голосом, начиная понимать, что договориться с ними будет очень трудно, густой запах перегара, казалось, потоком изливался из обросшего неопрятными зарослями рта.

– А ты нам не указывай, – прикрикнул второй, стараясь прижать женщину своей лошадью к коню приятеля, но она с неожиданной для старухи ловкостью увернулась, и ему пришлось разворачивать коня.

А Малиха тем временем метнулась ближе к тому краю дороги, за которым склон уходил вниз, намереваясь уйти от них подальше и переждать где-нибудь в кустах, но первый всадник стегнул коня и ей, чтоб не попасть под копыта, пришлось отскочить в сторону.

– А баба-то резвая, я бы с ней поиграл, – гнусно ухмыльнулся первый всадник, и попытался концом кнутовища сорвать с Малихи платок.

Женщина снова увернулась, отлично понимая, что своими действиями только подогревает негодяев, и решилась на самый последний шаг. Выхватила припрятанную как раз на этот случай колючку акации и вонзила в бок лошадь, туда, куда сумела достать. И сразу ринулась в сторону, взбешенное животное затопчет запросто. Но уйти далеко не успела, второй негодяй, не разглядевший, что произошло, и не понявший, почему у приятеля лошадь скачек как сумасшедшая, пытаясь сбросить хозяина, тем не менее тоже озверел и со всего маху хлестнул строптивую селянку кнутом.

Удар пришелся по плечу, и не будь в платье подкладки, располосовал бы его и достал до тела, но и без того оказался так силен, а главное внезапен, что женщина пошатнулась и споткнулась о какой-то колючий кустик. А кнут уже снова летел на нее, и Малихе, чтоб избежать удара, нужно было проявить чудеса ловкости. Ни подумать, ни воспользоваться каким-то из тех приемов, которые она готовила на случай нападения, женщина не успевала, и в ее душе уже разгоралось отчаяние загнанного зверя. Но внезапно откуда-то из глубин разума пришло воспоминание о казавшемся намертво забытом умении, и в следующий миг тело само присело и сделало ловкий кувырок в сторону, уходя от казавшегося неминуемым удара. Вот только завязанный на затылке платок зацепился за кустик и слетел, открывая не по-здешнему светлые волосы, без малейшего намека на седину.

– Ах ты гадина! – взревел негодяй, – актерка! Лови ее, Хаум!

Но Мали уже твердо стояла на ногах и горящим ненавистью взглядом следила за приближающимся врагом. Женщина успела приготовиться к бою, опущенная в карман рука сжимала один из кулечков с молотым жгучим перцем. Маленькая шкатулка с такими сверточками, изготовленными из становящихся после высыхания неимоверно хрупкими тутовых листьев, была ее последней надеждой на побег. Но о том, чтобы после этого свободно идти в Шархем, можно было забыть. Торемские мужчины никогда не прощают женщинам таких выходок. И хотя Мали уже успела понять, что эти двое коренными торемцами никогда не были, для нее это обстоятельство не меняло ровно ничего.

Негодяй подтянул кнут, злобно оскалился, приподнимая руку, чтоб снова ожечь непокорную хлестким кончиком с вплетенными в него волосами из конского хвоста, но в морду лошади полетел сверток с перцем. А Мали снова отскочила и ждала, пока перец начнет действовать. Женщине было очень жаль ни в чем неповинное животное, но она не надеялась, что сумеет добросить пакетик до ее хозяина.

Всадник на миг оглянулся на приятеля, наконец-то справившегося со своим конем, и хотел что-то крикнуть, но не успел. Его собственная лошадь взвилась на дыбы, сбрасывая не ожидавшего такого сюрприза хозяина, и заметалась по дороге, заставив второго всадника благоразумно отступить. Малиха, победно ухмыльнулась и шагнула к обрыву, но в тот же миг замерла статуей, расслышав приближающийся топот копыт нескольких лошадей и грозный мужской окрик: