Эдвард Планкетт - Дальняя родня эльфов

И она рассказала настоятелю свою историю. Рассказала о том, как хотелось ей стать человеком. Обрести душу, чтобы можно было молиться Богу, чтобы увидеть и понять всю красоту мира. Рассказала и о том, как Дикий народец смастерил ей душу из болотных туманов, из паутины, из музыки и своих удивительных воспоминаний.

— Но если это действительно так, — заметил настоятель Мэрнит, — то это совершенно неправильно. Навряд ли ты обрела душу по воле божьей. Скажи же мне, как твое имя?

— У меня нет имени, — ответила маленькая Дикая тварюшка.

— Нужно выбрать тебе настоящее христианское имя и фамилию. Как бы ты хотела зваться?

— Я хотела бы быть Песней Тростника, — сказала она.

— Нет, это не годится, — покачал головой настоятель.

— Тогда пусть мое имя будет — Жестокий Северный Ветер или, может быть, Звезда на Воде, — молвила маленькая Дикая тварюшка.

— Нет, нет и нет, — возразил настоятель. — Это совершенно невозможно. Если хочешь, я мог бы назвать тебя мисс Траст. Например, Мэри Траст. Кроме того, было бы неплохо, если бы ты обзавелась и вторым именем. Как тебе понравится Мэри Джейн Траст?

И маленькой Дикой тварюшке с душой, рожденной на болотах, пришлось согласиться. Так она превратилась в Мэри Джейн Траст.

— Необходимо также найти тебе какое-нибудь занятие, — продолжал настоятель Мэрнит. — Пока же можешь пожить у менял

— Я не хочу ничего делать, — ответила ему Мэри Джейн. — Я хочу молиться Богу и жить недалеко от болот.

Тут вошла миссис Мэрнит, и весь остаток дня Мэри Джейн провела в доме настоятеля.

И с этого момента благодаря своей новой душе она начала постигать красоту нового для нее мира. Тот мир, который казался серым и однообразным вдали, вблизи превращался в зеленые луга и пашни, доходившие до самой границы небольшого городка с крутыми черепичными крышами домов; в лугах: — довольно далеко — одиноко стояла старая-престарая мельница, и ее честные, рукотворные крылья все крутились и крутились без остановки, подгоняемые Свободными ветрами Восточной Англии. Островерхие дома городка, поставленные на крепкие фундаменты из стволов деревьев, что росли здесь со стародавних времен, нависали верхними этажами над улицами, похвалялясь друг перед другом собственной красотой. Возвышаясь над ними, тянулся к небу собор, — возводя арку над аркой, устой над устоем, вырастая ввысь и постепенно утончаясь.

И еще маленькая Мэри Джейн увидела людей, что спокойно и неторопливо прогуливались по улицам города. Между ними, невидимые, витали и перешептывались неслышно для живых призраки далекого прошлого, озабоченные событиями, теперь уже всеми забытыми. И там, где улицы сворачивали на восток или зиял между домами просвет, там непременно виднелся кусочек болотного пейзажа, напоминающий отдельную музыкальную фразу, загадочную и странную; и все они, возникая одна за другой, исподволь складывались в мелодию. Такую мелодию, повторяя один и тот же пассаж, играет на скрипке один-единственный музыкант с мягкими и темными волосами, с бородой вокруг губ и с длинными обвислыми усами, о котором никто не знает, откуда он родом.

И все это было радостно видеть молодой душе. А потом солнце зашло за зеленые луга и пашни и настала ночь, и в ее величественной тьме одно за другим занимали свое места приветливые окна, озаренные теплым светом ламп.

В этот час на высокой башне собора зазвонили колокола. Их величавая мелодия зазвучала над крышами старых домов и потекла с застрех, наполняя собой город. Затем вырвалась на широкий простор, разлилась по полям и лугам и достигла трудолюбивой мельницы, призывая усталого мельника к вечерне; а еще дальше — на востоке, почти у самого моря — перезвон колоколов негромким эхом разносился над дальними болотами. И для духов прошлого, что медленно плыли над улицами, все было в точности как вчера.

Супруга настоятеля отвела Мэри Джейн в собор. Теперь уже воочию, а не заглядывая в окна, увидела Мэри Джейн, как три сотни свечей заполняют своим светом проход. В неосвещенной же части собора плотными рядами стояли огромные колонны. Колонны, которые вот уже много дней и лет исполняли свою работу, поддерживая высокую крышу собора.

В соборе стояла торжественная тишина — было даже тише, чем на болотах в час, когда схватится льдом вода и стихнет ветер, принесший с собой стужу.

И в этой тишине голос органа раздался неожиданно громко, и тут же все люди принялись петь и молиться. Мэри Джейн больше не видела, как молитвы поднимаются вверх, подобно тонким золотым цепям. Способность эта дарована лишь эльфам и тем, кто состоит с ними в родстве, однако в душе своей она очень ясно представляла, как проходят райскими дорогами серафимы и сменяются на постах ангелы, чтобы охранять землю ночью.