Бернхард Хеннен - Битва королей. Огонь эльфов

Гундагера сотрясали судороги. Из глаз выступила кровь. Эмерелль почувствовала, что по ее щекам тоже бегут теплые слезы. Она ощутила, как извиваются создания в голове архитектора, как они поедают мозг. Боль и отвращение овладели ею. Она осознала, как долго страдает человек от этой пытки, поняла, какой вред нанесен, как приветливый, открытый молодой человек превратился в чудака, чьих неожиданных вспышек злобы боялись все, кто с ним общался.

Королева не могла восстановить то, что разрушили злокозненные порождения магии. Но могла разделить боль с Гундагером, могла убить этих созданий, одного за другим. Казалось, немая дуэль длилась не один час. Эмерелль была на грани истощения, когда покрытые слизью черви выползли из носа архитектора. Толстые, размером почти с палец новорожденного младенца.

Королева подняла их, подошла к жаровне, согревавшей комнату, и щелчком отправила на раскаленные уголья. Зашипев, бледные тела исчезли.

Эмерелль знала, кто это сделал. Она устало оперлась на край стола для игры в фальрах. Поступать так было неразумно. Завтра, когда начнется сражение, ей понадобятся все силы.

Кадлин очень сильно побледнела. Девушка смотрела на королеву расширенными от ужаса глазами.

— Что с ним было? Он поправится? Такие черви еще остались? И…

Королева небрежным жестом оборвала поток вопросов.

— Черви мертвы, но исцелился ли он, можно будет сказать лишь через некоторое время. Похоже, давным-давно он повстречался с существом очень сильным и невероятно злобным. С девантаром. Поразительно, что Гундагер прожил так долго. И я не понимаю, почему девантар так поступил с ним. — Она махнула рукой Альвиасу. — Пусть принесут носилки. И позаботься о том, чтобы архитектору предоставили хорошую комнату.

— Спасибо. — Кадлин была тронута. — Я в долгу перед тобой…

— Нет! — перебила девушку Эмерелль. Ей хотелось остаться одной. Встреча со злобой девантара лишила ее последних сил.

— Он единственный человек, оставшийся со мной в этом чужом для меня мире. Что бы ты ни говорила, я перед тобой в долгу.

В комнату вошли два молодых воина с носилками. Они подняли лежавшего без сознания архитектора. Кадлин положила книжицу на край стола для игры в фальрах. Все это время девушка держала ее в руках. Несмело взглянула на Эмерелль.

— Там ты найдешь ответ на вопрос о том, когда он повстречался со злом и откуда взялись призрачные псы, — произнесла охотница. А затем двинулась за воинами, уносившими Гундагера.

Эльфийка прислушалась к шагам, стихшим в огромном пустом дворце. Гофмейстер все еще стоял в дверях, ненавязчиво, готовый исполнить любое ее желание.

— Сегодня я больше никого не приму, Альвиас. Вели передать командующему, что завтра я приду к Шалин Фалаху за час до восхода солнца. Мое войско не будет сражаться без меня.

— Да будет так, — ответил гофмейстер, и по его голосу нельзя было понять, что он думает о ее решении.

Эмерелль опустилась на стул с высокой спинкой. Немного поколебавшись, она взяла в руки книгу. Стоит хотя бы посмотреть на нее. Несмотря на то что рисунки были сделаны без особого мастерства, художник сумел вложить в них чувства. Они источали мир, царивший в маленькой общине одетых в синие одежды детей человеческих.

Когда королева впервые увидела на картинках чужака, она почувствовала тревогу, объяснить которую была не в силах.

И когда эльфийка наконец закрыла книгу, ужас, который довелось пережить неведомому художнику, затронул и ее душу. Она потрясенно глядела на столик для игры в фальрах. Хотелось стереть воспоминания о картинках, но это не удавалось. Значит, ши-хандан послал девантар? Зачем? Появление призрачных псов навредило троллям. Разве для девантара не важнее всего было бы наказать в первую очередь эльфов? Почему же он поддержал их?

Войско на белой стороне стола за последние недели выросло. Тролли по-прежнему превосходили числом, но союзники стали достаточно сильны, чтобы надеяться по крайней мере оттянуть воцарение троллей. Кто бы ни победил завтра, Альвенмарку не восстановиться еще много столетий. Эмерелль замерла. Она долго глядела на красивые резные фигурки, изображавшие десять тысяч воинов. Она закрывалась от правды! Но чем больше эльфийка задумывалась о положении дел на доске, тем яснее становились события последних лун. Не она играет эту партию! Она — всего лишь фигура на поле, движимая невидимой рукой. То же самое справедливо и для Сканги. Это не игра в прямом смысле слова, потому что игрок только один. Не важно, кто победит, ибо без противника тот незримый, кто направляет обе стороны, восторжествует в любом случае. А для него важнее всего — просто побить как можно больше фигур с каждой стороны фальраха. Он хочет, чтобы Альвенмарк потерпел поражение, от которого не сможет оправиться.