Анджей Сапковский: Зерно истины

Кобыла, понятно, не ответила, фыркала неспокойно, реагируя на знакомые интонации голоса.

— То «что-то», убившее обоих, — продолжал Геральт, глядя на опушку леса, — не было ни вурдалаком, ни лешим. Ни один, ни другой не оставили бы столько для трупоедов. Если бы здесь были болота, я сказал бы, что это кикимора или виппер. Но здесь нет болот.

Наклонясь, ведун чуть приподнял прикрывавшую круп лошади попону, отцепив притороченный к вьюкам второй меч, с блестящей гардой и черной рифленой рукоятью.

— Да, Плетка. Сделаем крюк. Надо проверить, почему оружейник и женщина ехали через бор, а не по дороге. Если мы будем равнодушно проезжать мимо таких происшествий, то не заработаем даже тебе на овес, правда, Плетка?

Кобыла послушно двинулась вперед, через бурелом, осторожно переступая через ямы.

— Хоть это и не вурдалак, но не будем рисковать, — продолжал ведун, вынимая из сумки у седла засушенный букетик аконита и повесив его у мундштука. Кобыла фыркнула. Геральт немного расшнуровал под шеей кафтан, вытащил медальон с выщербленной волчьей пастью. Медальон, подвешенный на серебряной цепочке, ритмично покачивался в такт лошадиной поступи, как ртуть поблескивая в солнечных лучах.

Красную черепицу конусообразной крыши башни он заметил впервые с вершины холма, на которую взобрался, срезая поворот плохо заметной тропинки. Склоны, поросшие орешником, загроможденные сухими ветвями, устланные толстым ковром желтых листьев, не были слишком безопасны для спуска. Ведун отступил, осторожно съехал по скату и вернулся на тропинку. Он ехал медленно, время от времени придерживал коня и, свесившись с седла, высматривал следы.

Кобыла дернула головой, дико заржала, затопала, затанцевала на тропке, вздымая облако сухих листьев. Геральт, обхватив шею лошади левой рукой, сложив пальцы правой в Знаке Аксии, водил кистью над головой животного, шепча заклятие.

— Значит, так плохо? — бормотал он, оглядываясь вокруг, по-прежнему держа пальцы сплетенными в Знаке. — Даже так? Спокойно, Плетка, спокойно.

Чары быстро подействовали, но кобыла, подтолкнутая пяткой, двинулась вперед с промедлением, тупо, неестественно, теряя упругий ритм хода. Ведун ловко соскочил наземь. И дальше пошел пешком, ведя лошадь за уздечку. Он увидел стену.

Между стеной и лесом не было промежутка, заметного разрыва. Листья молодых деревьев и кустов можжевельника смешивались с листьями плюща и дикого винограда, цепляющимися за каменную ограду. Геральт поднял голову. В то же мгновение он почувствовал, как к шее, раздражая, вздымая волосы, присасывается и движется, ползя, невидимое мягкое созданьице. Он знал, что это значит.

Кто-то смотрел.

Он обернулся медленно и плавно. Плетка фыркнула, мышцы на ее шее задергались, задвигались под кожей.

На склоне холма, с которого он только что спустился, неподвижно стояла девушка, одной рукой опираясь о ствол ольхи. Ее белое, ниспадающее до земли платье резко контрастировало с блестящей чернотой длинных взъерошенных волос, стекавших на плечи. Геральту показалось, что она улыбается, но он не был уверен в этом — слишком далеко она находилась.

— Привет, — сказал он, подняв руку в дружеском жесте. И сделал шаг в сторону девушки. Та, легко поворачивая голову, следила за его движениями. Лицо ее было бледным, глаза черными и огромными. Улыбка — если это была улыбка — исчезла с лица, словно кто-то стер ее резинкой. Геральт сделал еще один шаг. Зашелестела листва. Девушка сбежала по склону, как косуля, промелькнула среди кустов орешника и превратилась просто в белую полосу, исчезая в глубине леса. Длинное платье, казалось, совершенно не ограничивало свободы ее движений.

Кобыла ведуна плаксиво заржала, резко подняв голову. Геральт, все еще глядя в направлении леса, машинально успокоил ее Знаком. Ведя лошадь за уздечку, он пошел дальше, медленно, вдоль стены, по пояс утопая в лопухах.

Ворота, солидные, обитые железом, навешанные на ржавые скобы, были снабжены большой бронзовой колотушкой. Поколебавшись немного, Геральт протянул руку, коснулся позеленевшего кольца и сразу отскочил, так как ворота в ту же секунду открылись, скрипя, скрежеща и раздвигая в стороны кучки травы, камешки и веточки. За воротами никого не было — ведун видел только пустой двор, запущенный и заросший крапивой.

Он вошел, ведя лошадь за собой. Ошеломленная Знаком кобыла не сопротивлялась, однако неуверенно ставила негнущиеся ноги.