Фергус - Ворон

- Фортис считает, что мне подошёл бы молот, - с сомнением протянул медведь. - Но последний ученик, владевший молотом, выпускался из святилища почти сто лет назад. Это оружие сейчас не пользуется спросом.

- Наверняка, наставник прав. А что касается колдовства... - Гай взял руку Урсуса и перевернул её ладонью кверху. На загорелой коже ослепительно блеснуло золотое пятно, по форме напоминавшее родинку. - Некс не зря поставила свою печать тебе на руку. Возможно, этим рукам суждено создавать чудеса из камней, металла и ингредиентов для зелий. Подумай, Урсус, величайшие амулеты в мире творились не одними лишь исключительно женщинами!

- Наверно, ты прав, - неуверенно ответил Урсус. - Но даже если так, как мне разобраться в своих способностях? Альтус, Цитус и Фортис заняты в основном младшими учениками, Морбус только и советует, что медитировать и развивать свой дух, а лекций Морс мне уже недостаточно.

- Посоветуйся с Корвусом.

На лице Урсуса отразилась ещё большая неуверенность. Гай чувствовал, что медведь почему-то опасается старшего брата.

- Ты думаешь, он мне поможет? - с сомнением спросил Урсус.

- Конечно, поможет, это же его обязанность.

- Но я голосовал против него, - теперь в голосе Урсуса прорезалось смущение.

- И что? Корвусу плевать на то, что о нём думают, поэтому он никогда ни на кого не обижается. Мне кажется, в глубине души мы дороги ему, хотя он об этом не подозревает.

- Кажется? - усмехнулся Урсус. Гай кивнул.

Он действительно не был уверен, что правильно понимает эмоции Корвуса. Разные люди чувствовались по-разному. Легче всего выходило с непосвящёнными: Корникс, Вульпес и младшими учениками, - а ещё с Бреном. Этот парень совершенно не умел ставить заслон и скрывать свою душу. Но вот о чём думает Морс или Морбус, Гай никогда в жизни не догадался бы.

Корвус находился где-то посередине. Его прочитать было легче, чем наставников, но гораздо сложнее, чем остальных братьев. Обычно от Корвуса веяло спокойствием и иронично-отстранённым отношением к окружающим, но что скрывается за этим спокойствием, Гай так до конца и не понял.

- В любом случае, поговори с ним.

- Ну... - протянул Урсус, и Гай тяжело вздохнул, сознавая, что медведь не осмелится. Придётся самому всё устраивать.

- Эй, Корвус! - громко крикнул он. - Есть разговор!

Корвус, поглощённый схваткой с Бреном, вздрогнул, будто его разбудили посреди глубокого сна. Он повернул голову в сторону Гая, и в тот же миг Брен хитроумным (наверно, недавно выучил) приёмом выбил меч из его руки.

- Сдавайся! - торжествующе крикнул он, занося клинок. Гай поёжился, удар был не тренировочным, а самым настоящим и вполне мог стать смертельным. Остро отточенное лезвие стремительно опустилось, метя в незащищенную плоть, но Корвус неуловимым движением проскользнул под мечом и ударил Брена сначала по руке, а потом в грудь.

Меч с глухим звоном упал на землю. Рука повисла, как безвольная плеть, а сам Брен не удержался на ногах и повалился навзничь. Корвус с довольной ухмылкой подобрал свой меч, медленно приблизился к противнику и поставил ногу ему на грудь.

- Сам сдавайся.

Брен прорычал сквозь зубы сдавленное ругательство. Его глаза полыхали яростью, и Гай порадовался, что рядом нет ничего огненного.

- Это был нечестный удар!

- Почему же? Ты просто слишком рано расслабился, - Корвус убрал с него ногу и протянул руку в примирительном жесте, но Брен предпочёл подняться сам. Сердито отряхнувшись и подобрав меч, он удалился.

А Корвус подошёл к зрителям.

- В чём дело, Гай?

- Урсусу нужен твой совет, - Гай поднялся на ноги, сопровождаемый растерянным и почти обиженным взглядом Урсуса. - Вы тут поговорите, а я не буду мешать.

И оставив медведя на попечение старшего брата, он с чувством выполненного долга отправился на кухню.

***

Гай не знал, как в точности прошёл разговор, но с этого момента Урсус стал казаться непривычно благостным и дружелюбным. А вот атмосфера между Корвусом и Бреном с каждым днём всё накалялась. Пожар был неизбежен.

И он вспыхнул. Однажды вечером, после ужина, когда Гай, сидя снаружи у дверей башни, точил свой кинжал и наслаждался видом звёздного неба. Ветер стих, и ночь обещала стать тихой и прекрасной.

Внезапный всплеск отрицательных эмоций, идущих изнутри башни, заставил Гая оторваться от своего занятия. Он убрал кинжал и нахмурился, пытаясь разобраться, что происходит. Ярость, оглушительная ярость пронизывала толщу каменных стен и отдавалась в его теле неприятной вибрацией. Внутри башни разгоралась распря, и Гай с точностью мог бы назвать, по крайней мере, одного участника.