Григорий Павленко - Север

И, гордо виляя задом, она удалилась. А волк, глядя ей вслед, сказал:

— Зачем она так шутит? Знает же, что люблю…

— Ну… — неуверенно протянул Орлаф, — женщины они такие… такие женщины.

— Точно подмечено, — кивнул Хордал, — а теперь берись за лук, ваше высочество.

— Ты… ты знаешь? — удивлённо выпалил Орлаф.

— Конечно, знаю, — пожал плечами волк. — А ты это скрывал, разве?

— Ну… я…

— Ага, понятно. Ну, если думаешь скрывать свою королевскую личность, то хотя бы вот это убери, — с этими словами Хордал указал взглядом на перстень на руке Орлафа. Фамильный перстень, являющий собой доказательство того, что обладатель его принадлежал к королевской семье.

— Ох, — вздохнул Орлаф, спешно поворачивая перстень печатью внутрь. — Только ты… не говори никому.

— Почему? Решил вкусить жизни простого человека? Ну, что ж, похвально-похвально. Но тогда уж не жди особого отношения. Бери лук, хер мордатый!

Около часа потребовалось на то, чтобы Орлаф научился более менее нормально класть стрелу на тетиву и отправлять её в свободный полёт, направление которого весьма сильно разнилось. Ещё около получаса прошло в попытках сделать так, чтобы стрелы Орлафа летели хотя бы вперёд, просто вперёд.

Обучение давалось принцу нелегко. Совсем нелегко. Руки болели, пальцы болели, плечи болели! Кто вообще назвал лук женским оружием? Да чтобы раз за разом натягивать его, нужно иметь стальные мускулы! Да и волк… совсем не помогал.

— Да что ж ты такой дерьморукий-то?! — кричал он над самым ухом. — Ровно держи! Плечи! Да не так! Дебил! Идиот! Баран!

Иногда ругательства прерывались указаниями того, что Орлафу делать.

— Кто так лук держит?! Выше подними! Выше я сказал! Так. Ноги расставь. Натягивай сильнее! Напряги свои булки да натяни тетиву как мужик! Ну! То-то же! Задержи дыхание и целься… вот в ту белку! Видишь, на стене сидит? Вот в неё целься!

Орлаф прицелился, задержал дыхание и… стрела ушла далеко вправо.

— Промазал, — грустно выдохнул он.

— Конечно промазал! Ты ж стрелять не умеешь! Ты что хотел сразу белке в глаз лупить? Ой насмешил!

— А он и меня так учил, — донёсся до Орлафа голос Арлиты, показавшийся ему после всех этих бесконечных криков и ругани музыкой сфер.

Обернувшись, волк посмотрел на женщину, а потом, снова взглянув на Орлафа, сказал:

— Ладно, на сегодня хватит. Потренируйся ещё, пока вас не отправили к Зимнему. Мы то уже сегодня уходим.

— Если что, можешь нас там поискать, — улыбнулась Орлафу Арлита, — проверю твои успехи в стрельбе из лука.

Орлаф, чьи руки настолько сильно болели, что он готов был орать в голос, из последних сил выдавил нечто вроде улыбки. Волку и его возлюбленной этого оказалось достаточно и они, попрощавшись с Орлафом, пошли прочь.

— Ты ведь не злишься на меня? — донеслись до него последние сказанные Хордалом, обращены они были явно не к Орлафу, который вздохнув, продолжил тренировки уже в гордом одиночестве.

Час спустя его нашёл изрядно подвыпивший Яролк.

— Ты эта, — пробормотал он, глядя на Орлафа, весьма успешно по его собственному мнению, управлявшегося с луком, — Чё тут делаешь? Давно отбой уже был!

Спать? Посмотрев на небо, принц с удивлением обнаружил, что солнце почти скрылось за горизонтом. Неужели он тренировался тут несколько часов? Как же быстро пролетело время…

— Пошли! — это слово Яролк совместил с весьма и весьма звонким рыганием, после которого ему потребовалась секунда, чтобы восстановить голос. — Кхе-кхе! Я тебе палатку выбил рядом с моей! Ну?! Чего пялишься?! Пошли, пока её не упёрли!

— Йорик! Йорик хватит спать! — Бардульф, проклятый задира, залупил комком грязи ему прямо в затылок, от чего Йорик покачнулся и, потеряв равновесие, упал лицом в землю. Под дружный хохот остальных братьев, он поднялся на ноги, одаривая их взглядом полном неописуемой ненависти.

— Чего зыришь? — отсмеявшись, спросил Бардульф. — Иди, выдёргивай сорняки!

— Но почему я должен работать, когда вы все отдыхаете?! — голосом, дрожащим от обиды, спросил Йорик.

И действительно. Он стоял посреди огромного, длиннющего поля, где их семья растила репку и картошку. Мать отправила их всех сюда, чтобы они вместе работали, но братья свалили всё на младшего, пока сами отдыхали в тени козырька их покосившегося домика.

— А потому, — сказал Бардульф, — что если ты не будешь работать, я скажу папке, что ты его пойло воруешь!

— Но я ничего не воровал!

— А думаешь, он тебе поверит? — издевательски улыбаясь, поинтересовался Бардульф.