Роберт Ньюкомб - Пятая волшебница

Нарисса открыла глаза, на ее губах появилось слабое подобие улыбки. Принц не отрываясь смотрел на ее голубые глаза и чудесные золотистые волосы.

— Скажи мне, Избранный, — еле слышно спросила галлиполая, — какого цвета твое сердце?

Тристан с трудом проглотил комок в горле и отвернулся, слезы неудержимо струились по его щекам.

— Серого, — прошептал он, обретя наконец способность сворить. — Мое сердце серого цвета.

Она приложила тонкую руку к его груди и прошептала:

— Нет. Твое сердце золотое. Ты сам этого пока не ощущаешь, но я знаю. Ты победил. Твоя сестра с тобой, и теперь ты можешь вернуться на родину.

«Но то, чего я хочу, на самом деле у меня нет, — подумал принц. — Я не смогу взять с собой тебя и Шайлиху. Мы никогда не узнаем, какое будущее, возможно, ожидало нас».

— Не забывай меня, — прошептала Нарисса. — И помни — тебе нельзя оставаться одному. — Она легким прикосновением стерла слезы с его щеки. — Странно, не правда ли, Тристан? — Она замолчала, собираясь с последними силами. — Если бы меня спросили, где я хочу умереть, я бы ответила — в твоих объятиях. — На мгновение галлиполая опустила веки, а когда снова подняла их, медленно и с трудом, сапфировый свет в ее глазах уже начал меркнуть. — Ты еще встретишь свою женщину, Избранный. Ту, которую судьба даст тебе возможность любить. Ищи ее, а когда найдешь, урони в землю зерно своей любви и не мешай ему взрасти.

«Не уходи! — отчаянно взывало к ней сердце принца. — Останься со мной!»

Нарисса устало закрыла глаза, Все было кончено.

И тогда Тристан закричал, громко, точно раненый зверь, сраженный безжалостным безумием всего происходящего.

Он сидел в пыли, обнимая тело галлиполаи, и кричал. Это был слепой, всепоглощающий, горестный вопль, который, наверное, останется в его сердце навсегда. Звенящий крик ярости, вызванный смертью не только Нариссы, но и его родных, и магов Синклита, и тех безвинных граждан Евтракии, что погибли по милости волшебниц, и обитателей Пазалона, чьи судьбы были растоптаны тем же Шабашем и крылатыми монстрами, которые сейчас стояли перед ним, называя своим повелителем и ожидая его приказаний.

«Она, наверное, так и не узнала, кто я, — думал принц, глядя в прелестное лицо мертвой галлиполаи. — Единственная женщина, любившая меня таким, каков я есть. Как трудно было ее найти! А потерять сейчас еще труднее… Теперь я остался совсем один».

Внезапно вокруг тела Нариссы начала возникать легкая аура — маленькие, мерцающие янтарным светом искорки закружились в воздухе перед лицом Тристана, словно говоря ему: «Прощай». Их поток устремился к его губам, мягко скользнул по ним, а потом, с явной неохотой, заструился в небо и растаял навсегда.

«Ты уходишь, — рыдало его сердце вслед душе Нариссы. — Лети, чтобы воссоединиться в смерти со своими братьями и сестрами, призраками галлиполаев».

Тристан, наверное, долго бы еще сидел около ее мертвого тела, если бы не услышал плач ребенка.

Он взглянул на мага, держащего в руках младенца.

— Дочь Шайлихи, — с улыбкой сообщил старик. Принц опустил тело Нариссы на землю и подошел к Вигу.

Вокруг крошечного тельца сиял яркий лазурный свет. Девочка смотрела на Тристана с удивительно спокойным, разумным выражением. Казалось, она знает о том, какое место ей уготовано в жизни.

— «Лазурный свет, сопровождающий рождение Избранных, послужит свидетельством особого качества их крови», — произнес Виг, нежно покачивая ребенка. Потом маг перевел взгляд на солнце. Сейчас оно стояло точно в зените, ослепительно сияя в голубом небе. Удерживая младенца на согнутой руке, другой старик вытащил из-под серого одеяния ладанку, достал Камень и повесил себе на шею. И в тот же миг в его глубоких аквамариновых глазах вспыхнули прежние искорки.

Внезапно лицо мага омрачилось, и принц мгновенно понял почему. Точнее, первой поняла это его кровь, а за ней и все тело, которое внезапно словно окаменело.

Рядом с разрушенным домом, где когда-то находился птичник, начал открываться портал Фегана. Лазурный вихрь стремительно вращался, разгораясь все ярче и набирая силу. Тристан прекрасно понимал, что означает появление портала, и шагнул туда, где сидела его сестра, глядя перед собой по-прежнему ничего не видящими глазами. Ее волосы слиплись от пота, черное платье было разорвано. Медальон, точная копия его собственного, покоился на груди Шайлихи. Сердце принца похолодело; он понимал, что пришло время решать ее судьбу. Виг передал новорожденную карлику.