Екатерина Васичкина: Дикая охота

Что чувствует небо, рождая молнию? Что чувствует штормовой ветер, сплетаясь в объятьях с солеными волнами? Кажется, в тот момент, я узнала ответ на эти вопросы.

В прошлый раз, когда боги ответили моей мольбе о мести, когда кавалькада призрачных всадников пронеслась над головой, хохоча и издавая боевой клич, я будто потеряла часть своей души. Эта теплая улыбка, будто вырвала кусок моего сердца, скрепляя сделку.

Сейчас же, все это снова принадлежало мне, а я сама, целиком и полностью принадлежала им. Призрачным всадникам, готовым смести каждого, кто встанет на их пути, даже не заметив.

Мгновенно заледеневшие пальцы сомкнулись на поводьях, колени сжали бока вороного жеребца, будто сотканного из черного дыма, а в сердце уже горел дикий, не рассуждающий огонь ярости.

Ты хочешь уничтожить этот мир? О! У тебя это получится! Мир рухнет вокруг тебя!

— Фригг! — мой голос влился в добрую сотню других, выкрикивая имя богини, а в ушах уже свистел ветер, и я сама уже была ветром, штормом, снежной метелью, первой весенней грозой, ураганом, сметающим на своем пути города и вырывающим с корнем деревья.

Грани миров тонки, когда близится новолуние. Живые видят мертвых, а мертвые вновь ощущают тепло солнца. И демоны стремятся в приготовленную для них дверь. Они долго ждали. Много лет искали путь, к людям, к их горячей крови, к их мятущимся душам. Они создавали проход, раз за разом терпя неудачу. Искали проводника, человека, который бы впустил их. Искали ключ, который взломал бы истончившиеся грани.

Так вот они мы! Вот ведьма Эдит, создавшая идеальные линии пентаграммы и вот я — жертва, чьей силы окажется достаточно.

Достаточно? Да я снесу все печати, не дожидаясь нужной фазы луны! Ты же так этого хотела!

Вот только дверь открывается в обе стороны.

Горящая сера. Удушливый смрад, обиталища демонов. Тысячи сущностей, горящих в вечном огне своей жажды, своей иссушающей ярости. Корчащиеся, кричащие, тянущиеся к жизни, и никогда не дотягивающиеся. Готовые выпить душу, словно глоток воды в жаркой пустыне. Вот только у ворвавшегося в их мир урагана души не было. Как не было необходимости сдерживать ледяную ярость, способную уничтожить все живое, способную погасить любое пламя.

Облака смрадного пара взвились к раскаленному небу из-под копыт наших коней, остужая его, и на землю демонов впервые пошел дождь. Грязный, тягучий дождь мира, погрязшего во тьме.

Фригг пронеслась по округе, рассыпая ледяные искры, под грохот высекающих молнии подков, под лай псов, которым совершенно все равно, кого травить, захлебываясь хохотом, разя ледяным мечем адское пламя.

Она была великолепна. Настолько, что ее свита, не задумываясь, ринулась в это пламя. Да и что бояться нам, когда-то жившим, сейчас же только призракам, теням, скользящим по самым верхушкам облаков.

Сколько длился этот полет? Думаю, в нашем мире он не занял и промежутка тишины между двумя биениями сердца. Зато в мире демонов, этого срока хватило, чтобы тягучие озера лавы превратились в черный лед, небо покрылось тяжкими тучами, а сами обитатели, вмерзли в ткань своей реальности не в силах пошевелиться.

Если земле не хватает любви, чтобы остановить чужую ярость, не хватает разума и понимания, не хватает воинского искусства, то все, что может она противопоставить, это ярость свою.

Лед огню. Отчаянную ледяную ярость матери, защищающей своих детей.

— Римма.

На этот раз я не вздрогнула. Да и не умеют призраки вздрагивать.

Просто обернулась в седле и дождалась, пока окликнувший меня всадник не приблизится достаточно, чтобы его рассмотреть.

— Ты выросла.

— Конечно, выросла, — веселая легкость, все еще пронизывающая мою душу плеснула из моей улыбки. Я и правда скучала по нему, пусть и не видела много лет, — и ты тоже изменился, папа. Немного.

— Ты не должна была этого делать, — он протянул руку, будто пытался погладить меня по растрепавшимся волосам, но не закончил движения, — мой побратим Храфн отомстил бы за меня. Должен был.

— До недавнего времени я даже не знала о его существовании. И потом, что же мне ждать, пока кто-то там завершит мою месть?! — в голосе моем послышался металл, которого там отродясь не было, — а если бы он не справился?

— Конечно, справился бы. Ты плохо его знаешь. Остановить Храфна может только упавшая ему на голову каменная глыба, да и то возможно всякое.

Наши кони мирно пошли рядом, переступая с облака на облако, а через наши призрачные тела просвечивали ранние звезды. Это казалось таким обычным, что даже не вызывало удивления. Все правильно. Все так, как надо.