Виктор Некрас - Ржавые листья

Деревянные хоромы крупных купцов и дома ремесленных мастеров жались к Горе, вытянувшись вдоль Боричева взвоза. А чуть ниже, зажавшись между Почайной, Глубочицей и Днепром, сгрудился по речным берегам сам Подол — причудливое скопище разномастных домов. Лес в Поднепровье уже дороговат, не то, что сто — двести лет назад. Потому из дерева строятся только настоящие избы зажиточных хозяев, а сельский люд да городская беднота живут в глинобитных хатах да полуземлянках. Так проще и дешевле. Однако же, глинобитная хата — не значит, маленькая и нищая. Иная мазанка или землянка побольше рубленой избы будет. А только всё одно — чести меньше.

Здесь же стоят и мастерские, пышут чадным жаром кузницы, удушливо воняют мокрой и горячей глиной гончарни, кисло смердят мокрыми кожами скорняжни. Мастерские стеклодувов и златокузнецов стоят ближе к Горе, дабы знатным покупателям не надо было далеко ходить за занятными красивыми и дорогими вещицами.

Некрас Волчар миновал чванливые улицы богатой части Подола, жители коих так яро гнались за роскошью и богатством вятших города Киева, старались походить на городскую и княжью господу. Путь его лежал вовсе даже не сюда. Потекли мимо кривые и прямые, узкие и широкие улочки нижнего Подола.

Кметь шёл пешком. Вроде оно и невместно, а всё же не дело средь бела дня, да вне службы на боевом коне по Подолу разъезжать. Да и любил Волчар ходить пешим.

Чародей Прозор жил на Подоле уже года два. Выходец из каких-то полуночных земель — не то из Новагорода, не то из Плескова, не то из Полоцка, Ладоги ли там… Толком этого никто не знал, да и не старался особо узнать. Нелюдим был чародей Прозор, как и всем прочим чародеям положено. Во всяком случае, так утверждали досужие любители почесать языки. А поскольку никакой обиженный чародей им типуна на язык не сажал, стало быть, правду болтали, — рассуждал народ и верил. На правду, как известно, не обижаются. Дочь же Прозора была не столь нелюдима, как отец, часто бывала на беседах молодёжи, хотя её многие сторонились и там — как-никак, дочка чародея, мало ли…

Прозор жил в обычной рубленой избе, причём было видно, что строил её не какой-нибудь простой плотник, а настоящий мастер отколь-нито из Обонежья. Кондовая сосна возносила свои стройные ряды аж до восемнадцати венцов. Горница на подклете, маленькое гульбище под самой крышей. На Днепре, да и во всей Киеве таких мастеров по дереву мало. Крытая тёсом крыша была увенчана медвежьим черепом, грозно скалящимся на тесные улицы Подола. Прохожие часто неодобрительно качали головой — не в лесу, дескать. Но вслух вызвать своё недовольство никто не осмелился. Попробуй — чародею-то. Сосновые брёвна не успели ещё даже потемнеть — избу рубили по личному заказу самого Прозора.

Некрас остоялся перед воротами, услышав со двора звонкий голос Зоряны, — она что-то пела. Уж что-что, а петь она умеет, — усмехнулся сам себе Волчар. Прежде чем войти в чужой двор, он оглядел избу. Несмотря на то, что Прозор жил в Киеве уже два года, а с его дочкой Некрас был знаком с самой масленицы, здесь он ещё не бывал, не доводилось как-то. Что-то ему в избе чудилось непонятное, зловещее что-то, что ли. Несколько мгновений Некрас задумчиво стоял, потом тряхнул головой и рассмеялся. А кабы ты не знал, что здесь чародей живёт, так тож бы так думал? — словно услышал он голос отца, самого здравомыслящего человека, какого он знал в жизни. Решительно толкнул тяжёлое полотно калитки.

Зоряна с утра затеяла стирку, а теперь развешивала бельё во дворе. И как всегда за работой, пела.

Кто-то неслышно подошёл сзади. Почти неслышно. Зоряна кинула взгляд через плечо, — сзади пристально-изучающе глядя на неё, стоял отец. Такого его взгляда порой пугались. Многие, опричь неё, Зоряны. Отца она не боялась никогда, даже когда узнала от него всю правду про него и мать. Только иногда ей казалось, что она его ненавидит. Впрочем, это быстро проходило.

— Случилось что, отче?

— Случилось, — буркнул он неприветливо. — С кем это ты вчера до третьих петухов шаталась?

Зоряна только повела плечом, словно говоря — а тебе какое дело. Свободу её отец никогда не пытался ограничить. Но отец, на диво, не отстал:

— Тебя спрашиваю, ну?! Кто таков?

— Парень, кто… — недовольно ответила дочь.

— Что ещё за парень?

Когда отец спрашивал ТАК, надо было отвечать.